Морис Делез - Конан и Посланник Света
В конце концов все это начало забавлять киммерийца, и он иногда с трудом сдерживал ухмылку. Правда, он не отказался бы от более спокойной жизни: он слишком уставал на занятиях, и сил на обмен колкостями у него зачастую просто не было. Одно лишь радовало: чем бы ни была вызвана резкая смена настроений богини, Деркэто явно не была к нему равнодушна.
Говоря проще, день шел за днем, и; несмотря на внешнее однообразие, каждый из них приносил Конану что-то новое. Он ни с кем, кроме богини, наставника и четверых безмолвных колченогов, не общался, но скуки не испытывал. Днем он доводил себя до изнеможения занятиями у наставника, возвращался в свою комнату, наспех ужинал и проваливался в сон без сновидений, удовлетворенный тем, что усилия его не пропадают впустую.
Он и в самом деле чувствовал, как переходит на новую ступень мастерства. Теперь он научился проделывать все, что, правда, умел и раньше, но не используя навыков, полученных от Учителя. Если такова была цель его занятий, то он достиг ее.
* * *
В один из дней Конан проснулся от ласкового прикосновения. Он блаженно потянулся и хотел было обнять Деркэто, но богиня ловко вывернулась из его объятий. Киммериец открыл глаза.
— Кром! Никак не могу привыкнуть к твоим манерам,— сказал он, улыбнувшись.
— Кром? — Она удивленно склонила голову.— При чем здесь Кром? — И выразительно посмотрела на киммерийца.— Деркэто! Или ты не узнал меня? — спросила она и на глазах принялась меняться.
Ее золотистая кожа стала более смуглой, а фигура сделалась миниатюрней, огненно-рыжие волосы потускнели и мягкой золотистой волной упали на плечи. И только в зеленых глазах светился все тот же задор.
— Теперь вспомнил? — насмешливо спросила она.
— Ты пришла, чтобы посмеяться надо мной?
Она и впрямь звонко рассмеялась, и Конану захотелось сжать ее в объятиях, впиться поцелуем в алые губы и одновременно отшлепать, как непослушного ребенка.
— Зачем ты пришла? — вновь спросил он, и богиня мгновенно посерьезнела.
— Сет ждет нас,— торжественно ответила она.
Киммериец ничего не сказал, но взгляд его оказался красноречивей слов.
— Ты прав,— кивнула Деркэто,— время пришло.
Конан встал:
— Я готов.
— Да. Роган говорит то же самое, но еще не время.
— Что же тогда?
— Сет хочет видеть нас,— напомнила она.
— Так идем же! — вскричал киммериец. Он уже просто не мог ждать.
— Я понимаю твое нетерпение, но нельзя торопить события.
Она взяла со стола колокольчик и встряхнула его. Мелодичный звон наполнил комнату. Дверь тотчас отворилась, и все те же двое колченогое в сопровождении Алунны внесли поднос с завтраком.
— Слушай,— Конан восхищенно посмотрел на Деркэто,— как это тебе удалось? Я сколько раз пробовал!
— Смотреть надо было! — насмешливо ответила она, и Конан нахмурился.
Он ел молча, аппетит не изменял ему, но пил мало. Его не покидали мысли о предстоящем. Деркэто тоже молчала, и киммериец решил, что настал день решающей битвы и она просто не знает, как подбодрить его.
— Еще не время,— напомнила богиня, словно угадав его мысли.— Великий Змей хочет что-то показать тебе. Я не знаю что,— ответила она на вопросительный взгляд северянина,— но он, видимо, считает это важным.
Конан бросил обглоданную кость и запил жаркое парой хороших глотков из кубка.
— Я готов.
— Тогда отправимся.
Они спустились по винтовой лестнице, на которой Конан успел уже изучить каждую ступеньку, свернули за угол, пересекли анфиладу залов, но на этот раз не до конца. В одном из них богиня свернула. Стражник почтительно открыл невысокую дверь, и они очутились в небольшой темной комнатке. Находившуюся в боковой стене дверь киммерийцу пришлось уже открывать самому.
Они вновь попали на лестницу, спиралью уходившую вверх, только на этот раз она оказалась не из металла. Ступени ее были сложены из черного гранита, который в сочетании с алыми стенами придавал этому необычному пути мрачный, если не зловещий, вид.
Золотое свечение, распространяемое факелами, только подчеркивало это.
Лестница плавно уводила их влево, и Конан понял, что они внутри одной из башен цитадели. Подъем длился бесконечно долго, и когда киммериец подумал, что он никогда не кончится, Деркэто, шедшая впереди, остановилась перед затворенной дверью.
Варвар поравнялся с богиней, толкнул тяжелые дубовые створки, пропустил спутницу вперед и вошел сам.
Сет обернулся на звук шагов.
— Ну наконец-то! — воскликнул он.
Несмотря на жару, Отец Тьмы был одет в темно-коричневый бархатный камзол и невысокие сапоги мягкой кожи того же цвета, в то время как Конан предпочитал просторные шелковые шальвары, низкие сапожки и белую вышитую рубаху, а Деркэто… Ее ослепительную наготу едва прикрывала короткая прозрачная накидка.
— Так-то ты встречаешь гостей,— укоризненно молвила богиня.
— Прости, прекраснейшая.— Сет невольно замер и окинул гостью восхищенным взглядом.— Мне не хотелось бы, чтоб ты расценила мои слова как грубую лесть, но, с тех пор как ты стала моей гостьей, я стараюсь как можно реже смотреть на тебя: твоя красота ослепляет.
Деркэто рассмеялась и мгновенно стала другой. Она почти не изменилась внешне, и наряд остался прежним, но вокруг нее как будто сгустился воздух, прикрыв богиню таинственной завесой.
Мужчины восхищенно переглянулись, а она, видя, что изумление их грозит затянуться, заговорила сама:
— Ну? Быть может, ты наконец скажешь, зачем позвал?
Сет кивнул:
— Я хотел показать кое-что интересное для всех.
— И что же это?
— Мне кажется, лучше все-таки посмотреть.
Он вопросительно взглянул на гостей, но богиня только капризно повела плечиком, а Конан кивнул:
— Прекрасно!
Сет воздел руки к небу и нараспев произнес несколько слов на незнакомом киммерийцу языке. И тотчас красные камни стен подернулись алым пламенем, словно нестерпимый жар принялся вылизывать башню снаружи и несокрушимый гранит плавился, спекая блоки в единую массу, которая заколыхалась, а затем медленно потекла против хода солнца.
Окружающий мир поплыл, закружился, и в какой-то миг Конан поймал себя на странном ощущении: как будто пол, на котором он только что стоял, исчез и сам он повис в воздухе без всякой опоры.
Невольно он посмотрел под ноги, но тут же вновь почувствовал, что ступни его касаются твердой поверхности.
Круживший вокруг них огненный вихрь постепенно отдалялся и одновременно становился как бы прозрачнее, но что скрывалось за стеной огня, по-прежнему не было видно. Просто стена стала неоднородной, в одних местах полыхая рыжими языками пламени, а в других едва рдея присыпанными пеплом углями.
