Константин Храбрых - Змей-Погорелыч или Чешуйчатые Байки
— Ставки! Делайте ваши ставки, и удача ваших руках!
Возле ограждения сновал низкорослый букмекер, не забывавший не только принимать ставки, но и срезать кошели такой доверчивой и легкомысленной публики.
Наконец взревели трубы и объявили первых претендентов на конный поединок. С одной стороны выехал граф Хронберг на коне с богато украшенной попоной, и прочей атрибутикой… сам он был надраен словно новая сковорода и блистал в лучах солнца как медный чайник. Напротив него на гнедом жеребце в скромных доспехах без каких-либо вычурных украшений, и простым же шлеме без перьевого султана. Единственное отличие его от остальных доспехов была косая гравировка, сделанная не только грубо, но и словно огромным когтем реликтового зверя.
Отсалютировав копьем своему сопернику барон Гонзак поправил гербовый, деревянный щит, и приготовился к нелегкому бою.
Рев труб, знаменовавший начало поединка, сорвал с места закованных в тяжелые латы, двух нетерпеливых претендентов на руку прекрасной дамы, которая в данный момент строила глазки статному герцогу, прибывшему из далеких северных земель.
Бум! Хрясь! Треск!
Граф Хронберг не сумев удержаться в седле обеими руками, и наколотым на копье щитом вцепился в оное и балансировал в воздухе, к полному неудовольствию барона Гонзака, пытавшегося стряхнуть наколотую дичь.
— Отцепись скотина! Не позорь рыцарское имя! — барон, отбросив щит в строну и, вцепившись обеими руками в копье, принялся им размахивать, словно мальчишка, гоняющий на крыше голубей.
Граф вцепился в древко копья помимо прочего еще и зубами, ибо шлем от дикой тряски слетел с его головы, открыв блестящую на солнце лысину. Проблему удалось решить двумя оруженосцами, которые стянули упиравшегося графа, в зубах которого мертвой хваткой был откушен наконечник копья, после чего графа утащили в его палатку. В спину его провожал хохот довольной от зрелища публики публики.
На арену выезжали очередные рыцари решившие скрестить свои копья… Так продолжалось до самого вечера.
Вокруг шли приготовления арены к пешему бою, или по простому рубка двух колонн, в качестве дровосеков себе подобных выступали участники рыцарской братии, уже на нетрезвых ногах пытавшихся выстроиться в некое подобие боевого построения.
Публика подбадривала их своими криками, самые умные дамы уже растащили своих кавалеров, заблаговременно предупредив их слуг, чтобы паковали их вещи, и грузили перебравшего господина в карету дамы. Как показывала статистика, в таких случаях возникало большинство браков, ко всякому неудовольствию мужской половины. Особенно когда оные просыпались в постели дамы, которые тут же начинали причитать по поводу поруганной невинности (в большинстве случаев данная особенность отсутствовала как факт, и вины бедолаги в основном не было). Надо признать, что рыцарская братия умудрялась показать высший класс, по попыткам сбежать: прыжки из окна в ров замка, карабканье по виноградной лозе оплетавшей стены, подкуп слуг, подсыпание всевозможных ядов, снотворных, слабительных в еду или вино дамы, подкоп, и банальное откупиться деньгами или землями.
В свою очередь «прекрасные» дамы шли на многое лишь бы не дать сбежать из их замка: то же слабительное, снотворное, решетки на окнах, кандалы, наручники, прикованные длинными цепями к стене, волчьи и медвежьи капканы в изобилии разбросанные вокруг поместья замка, огромное разнообразие хищных и ядовитых змей и земноводных тварей во рву замка. Особо выделялись дамы дававшие избраннику медленные яды, и раз в день выдавали им противоядия, которые оттягивали гибель, но никак не избавляли от оных.
Можно сказать, что с давних времен велось негласное соревнование между обеими сторонами, и перевес был на стороне «прекрасных» дам, которые так хотели счастья…
В момент, когда две шатающиеся от избытка «храбрости» и винных паров хорошо «законсервированная» рыцарская братия собиралась сойтись в неравном бою… вмешалась третья сторона.
Взмыленный, с дикими от ужаса глазами, сметая все на своем пути, в особенности зазевавшихся рыцарей по ристалищу прогалопировал дракон, со странным седоком на спине. Сам седок и крылья дракона были окутаны ловчими сетями. Из спины, в особенности в пятой точке всадника наподобие спины дикобраза торчала гроздь эльфийских стрел. При этом при каждом шаге дракона, он выражался столь забористыми и многоэтажными конструкциями великого и могучего языка гномов, пополам с выражениями древнего тролльского наречия, от звуков которого «прекрасные» дамы падали в обморок на руки своим жертвам, а те замолкали, и роняли ношу себе под ноги, чтобы не мешала запоминать речевые обороты. О том, что ноша после падения была недовольна, они понимали после того, как несчастная вбивала это понятие им в голову увесистым веером.
— ПЕРЕСТРА-А-А-АИВАЕМСЯ! Построение «Стена»!
Десяток рыцарей решивших устроить оборону была буквально втоптана не заметившим их драконом, после чего по ним проскакали легко одетые, или точнее «раздетые» фурии которые с азартом преследовали дракона.
— ЗА-А-А-А-А А-А-А-А-А-АСГА-А-А-А-АР-Р-РД-Д-Д-Д-Д!!!
Довершение картины было в виде обвешенного тиной и облепленного листьями деревьев монстра с горящими глазами, и идущим паром из клыкастой пасти. На его ветвистых оленьих рогах с диким, животным ужасом на мордочках восседало два енота. Впоследствии как они там оказались не смог выяснить ни дракон, ни леший.
В руках вышеупомянутый монстр держал бревенчатый таран железного дерева. Разнеся только что выстроенную, шаткую заслонку рыцарей, он влетел в главную трибуну с гостями, разрушив опоры, скрылся в темноте. О том, что он все-таки существовал, свидетельствовало забытое им бревно, и пропавший брус опорной стойки.
Разгром рыцарского турнира Великий магистр ордена «Борцов со свободой», сумел обратить в свою пользу. Как впоследствии выяснилось, их орден и отдельные личности, которые вовремя успели подсуетиться и приплатить в казну ордена, были спасителями-избавителями славного турнира. После по странам прокатила слава ордена сумевшая защитить дворян и крестьян он ужаса разбушевавшегося леса, а так же злобной рептилии.
Количество желающих вступить в орден тут же превысило всякие ожидания Великого магистра, особенного его порадовали вступительные взносы.
Во всех ближайших трактирах очевидцы приписывали себе одну из выдающихся ролей в этом мероприятии, особое место, в своем рассказе уделяя прекрасным девам воительницам, сошедшим на эту грешную землю и почтившим своим присутствием доблестных воинов. Правда, после десятой кружки рассказы скатывались к тому, как они отдыхали с воительницами на ближайшем сеновале под зависть окрестных домов. В итоге все скатывалось деревенским байкам, и обрастало неимоверным количеством подробностей слухов и предположений.
