Мария Захарова - Тени
— Милая, ты вернулась!
Облегчение, окутавшее меня от его слов, я ощутила на физическом уровне, внутренности скрутило в спираль от горла до желудка. Искры радости, вспыхнувшие в переливающихся глазах, подарили волну жара, от которой тело затрепетало.
— Ты крепко держишь, — пошутила, поморщившись. Писклявый продолжал надрывно возмущаться, требуя внимания. — Чтоб тебя! — зло буркнула я, мысленно наваливаясь на дверь изо всех сил.
— Что меня?
Очевидно, опешил мой возлюбленный; услышала, но вопросом пренебрегла, вела неравный бой. Я, значит, толкаю, что есть мочи, а эта зараза «пятками» упирается и все тут. Ух, доберусь я до тебя — и скалкой.
— Что меня? Лаари! Ты о чем? — наседал Саша, нарушая мою концентрацию.
— Я не тебе, — выдавила кое-как, продолжая отчаянные попытки избавиться от воплей в голове. Каждый удар сердца набатом отдавался в висках. Черепная коробка грозила лопнуть в самое ближайшее время, если я не заткну этого верещащего… хм, чувака. Поднатужилась и, вот счастье, темница захлопнулась. Задвижка с громким скрежетом встала на место. Благословенная тишина.
— Лаари?! — Саша паниковал, а я, как полная дура, расплылась в улыбке. Наконец-то одна.
— Все хорошо. — Он с подозрением вглядывался мне в глаза, думается, выискивал признаки помешательства. — Нет, ну правда. Я в полном порядке. Не надо так жалостливо смотреть.
Не помогло. Глаза прищурены, губы поджаты, ледяные пальцы поглаживают мой лоб. Так он со мной совсем поседеет от переживаний. Представив появление седых волос в его белой гриве, я рассмеялась. Настроение стремительно рвануло вверх. «Я одна, я одна, всех выгнала». Радости столько, что ноги готовы пуститься в пляс. Смеялась долго, почти до икоты, не могла остановиться. Саша же на глазах мрачнел все больше. Понимая, что необходимо что-то предпринять, я потянулась к нему.
— Иди сюда, — ухватила за шею, вынуждая нагнуться. — Поцелуй меня.
Он растерялся, но просьбу выполнил. Нежно так, словно перышко, пробежался по моим губам, и попытался отстраниться.
— Еще, — потребовала я, беря инициативу в свои руки. Я же не фарфоровая статуэтка, до которой боязно дотронуться, не разобьюсь. На этот раз, поцелуй вышел чуть более глубоким, но все равно не таким, как мне хотелось. — Да, что с тобой такое, Шен?
Не удивляйтесь. Изменила я своим собственным правилам по поводу уменьшительно-ласкательных. Признаюсь. Язык не поворачивался его Шеоной вслух называть, не выговаривалось и все тут. Вот я и урезала до «Шен», а про себя думала как о «Саше».
— Ты как будто где-то далеко! — я картинно надулась и продолжила обиженным тоном. — Куда делся тот страстный мужчина, что вчера убеждал меня в….
Договорить мне не дали. Его зрачки расширились, поглощая серебро радужки, и мужчина страстно впился в мой рот. Поцелуй получился головокружительным, обжигающим. Я забыла обо всем на свете, окунаясь в него целиком. Тело стало невесомым и устремилось в небеса.
— Кхм, — раздалось над нами. Это Коля вернулся с холодной водой. — За вами не успеешь. То помираете, то целуетесь. — Прозвучало укоризненно.
— Все в порядке. — Я выглянула из-за плеча Саши, чувствуя себя виноватой. — Прости за переполох.
— Ладно, — он махнул рукой. — Можете продолжать. Пойду чай заварю, раз компресс не понадобится.
Что именно произошло и отчего они так всполошились, я разузнала пока отпивалась горячим травяным настоем, коронное успокоительное от Николая. Субъективные впечатления и взгляд со стороны, как пазлы, сложились в моей голове в единую картинку. На фоне вчерашнего приключения, резко сгустившийся до черноты туман, скрывший мое тело, был расценен мужчинами как угроза для жизни. О последствиях вмешательства они не думали, бросились спасать. Но кокон распался быстрее, чем подоспели избавители, точнее просто испарился еще стремительнее, чем возник. Так в нашей ситуации вышло, что страх, а не хлеб — всему голова. Испугались, но никто не понял отчего, или делал вид, что не понял.
«Делал вид» — как раз про меня. Я старательно изображала провалы в памяти, надеясь убедить Сашу в несущественности случившегося. Он же сам говорил, такое происходит, тени иногда нападают, пытаются закружить человека в памяти предков, ну и так далее. Думала, что представив ситуацию подобным образом, смогу избежать лишних расспросов. Рассказывать о наличии темницы в моей голове желания не было. Тем более что я просто не знала, как теперь с ней быть, как выяснить, что нужно всем этим голосам. Получение ответов подразумевало под собой открытие замка. Но стоило представить тот шум и гам, который меня ожидает при подобном раскладе, и жажда знаний затухала на корню. Ну, или почти затухала.
Где-то глубоко, на подсознательном уровне, меня преследовала мысль, что я упускаю что-то важное. Настолько важное, что вполне может изменить всю цепочку наших дальнейших действий. Вот только уловить что именно, не получалось.
Рука автоматически потянулась к горлу. Я всегда так делала в глубокой задумчивости, теребила цепочку на шее. Единственная вещь, доставшаяся мне от родителей, если не считать пеленки, в которую я была завернута, лежа на ступеньках детского дома, где на меня наткнулась нянечка. Сами понимаете, пеленка давно ушла на тряпки, а украшение осталось. Сколько раз я его теряла, забывала у подруг, как-то, даже утопила, но, несмотря ни на что, оно всегда находило путь обратно.
Погрузившись в себя, я почти не обращала внимания на беседу мужчин. Так, краем уха слышала их разговор. Они обсуждали, что перед Венсом надо зайти в поселок ущербных, что из-за отсутствия метки меня примут за свою и дальше в том же духе. Стратегию дорабатывали.
Пальцы коснулись согретого телом металла, пробежались по звеньям вниз и дотронулись до кулона, очерчивая острые грани четырехугольника. В груди гулко забилось сердце, разгоняя по крови понимание.
— Вот оно! — воскликнула я.
— Что?
Озарение всегда приходит внезапно. Вот и меня нежданно-негаданно осенило, словно обухом по голове огрели. Трясущимися руками я расстегнула замок и уставилась на поверхность ромба, сплошь покрытую замысловатым узором. Чем дольше я на нее смотрела, тем сильнее меня затягивало хитроумное переплетение нити. Ее хаотичное на первый взгляд метание начало обретать смысл. Среди завитков отчетливо увидела слова: «хранитель равновесия». Темница в голове грозила развалиться на части от переполнившего ее воя.
— Что это? — я протянула кулон Саше, — Посмотри. — Он взял вещицу, повертел ее в руках. Покачал головой.
— Медальон какой-то, а что?
