Fidelia - Гарри Поттер и Наследники Слизерина
Джинни посмотрела на Гарри с недоверием, но он так лучезарно ей улыбнулся, что де–вушка отчаянно покраснела и поспешно ретировалась.
— Чего это на тебя нашло? – прошипел Рон. – Она же моя сестра!
— Не надо никому знать как мы добрались сюда, – шёпотом ответил Гарри. – Ни нам, ни Мелиссе лишние проблемы не нужны.
— Ты что, не доверяешь Джинни?! – возмутился Рон.
— Не в этом дело! В двух шагах от неё стояла Пэнси Паркинсон, подружка Малфоя, а у неё слух как у… не знаю, как у кого, – Гарри попытался подобрать сравнение, но не смог, – как у подслушивающего устройства! – выпалил он.
— Это что ещё такое? – не понял Рон.
— Долго объяснять, но эта штука умеет подслушивать чужие секреты на расстоянии.
— Понял я, понял, типа ушек–подслушек, – угрюмо отозвался Рон. – Так что, мы теперь и похвастаться не сможем, что знакомы с самой Мелиссой Найтингейл? – дошла до Рона ужасная правда.
— Получается так, – пессимистично кивнул Гарри, который и сам был бы не прочь похвалиться.
— С кем, с кем это вы там знакомы? – послышался сзади очень знакомый голос.
— Гермиона! – в один голос выкрикнули Гарри и Рон и одновременно бросились к ней обниматься. Вышло неловко.
Сзади незаметно подкрался Снегг и елейным голоском поинтересовался:
— Чем это вы занимаетесь, молодые люди? И это не где‑нибудь, а в стенах школы! И не стыдно? Малолетки!
— Да мы же просто только встретились и поздоровались, – на правах лучшей ученицы попыталась оправдаться Гермиона.
— Меня не интересуют ваши шашни, мисс Грейнджер! – отчеканил Снегг. – Пудрите мозги и практикуйте ваши чары на молодых людях где‑нибудь в другом месте! А здесь – школа! Здесь учатся и получают знания! Устраивать свою личную жизнь будете не здесь! И выберите, наконец, кого‑нибудь одного! – сердито добавил он. А потом тихо проговорил, но так чтобы Рон и Гарри его слышали:
— Судя по загару, вы неплохо провели время в Болгарии в обществе звезды квиддича Виктора Крама. Радуйтесь, что учёба ещё не началась, а то я снял бы с вас достаточно очков за нарушение правил школьной дисциплины! – добавил он уже громко и пошёл прочь как ни в чём не бывало.
Гермиона стояла растерянная и бледная – видно было даже сквозь загар, Рон покраснел от злости, и его веснушки полыхали, у Гарри губы сжались в ниточку, что служило признаком сильного гнева.
— Да как он смеет… – только и мог выговорить он.
— Так и превратил бы его в поганку, а потом раздавил бы! – прошипел Рон сквозь сжатые зубы.
— Ну что, грязнокровка, славно тебя вздули? – это подошёл вездесущий Малфой с двумя своими вечными прихлебателями, Крэббом и Гойлом. – Ха–ха, сердцеедка–неудачница! – тоненько хихикнул он, но при виде сжатых кулаков Рона и Гарри поспешил улизнуть от греха подальше, не надеясь даже на помощь своих верных телохранителей.
Для Гермионы это было последней каплей. Её глаза быстро наполнялись слезами.
— Идём отсюда, – мгновенно сориентировался Гарри, и они с Роном подхватили девушку под руки и проворно увели её из холла в укромное местечко под главной лестницей, обнаруженное Роном в прошлом году, когда он в качестве старосты патрулировал вечером школу. Там они могли спокойно поговорить, не рискуя быть обнаруженными и подслушанными.
Они сели на выступ стены и довольно долго молчали.
— Ну, как ты? – наконец‑то решился нарушить молчание Гарри.
— А как ты думаешь? – огрызнулась Гермиона. – Надо же быть такой сволочью! Даже пер–вый день в школе испортил! Самое обидное – ведь взъелся ни за что, – и она горестно вздохну–ла.
— Да не переживай ты, – попытался ободрить её Гарри, взяв за руку. – Ты ведь знаешь Снегга. Он будет не он, если не испоганит кому‑нибудь настроение. Тем более, что у него сегодня чёрный день – опять пролетел мимо вожделенной должности. На Защиту взяли кого‑то нового.
— А ты откуда знаешь? – шмыгая забитым от слёз носом недоверчиво осведомилась Гер–миона.
— Мы с Роном случайно подслушали, как профессора о чём‑то, вернее, о ком‑то, спорили. Правда, Рон?
Но Рон молчал, напряжённо думая о чём‑то своём. Он сердито сопел и был всё ещё красным как помидор.
— Ты что, Рон? – удивился Гарри, глядя на друга.
— Ты правда ездила к нему в Болгарию? К Викки? – отмер Рон, обращаясь к Гермионе. Он будто и не слышал, о чём они говорили с Гарри.
— Да я …
— Неплохо отдохнула, как я посмотрю! Весёлая, загорелая! Вот почему ты весь месяц не писала! Тебе было чем и кем заняться! Вот, почему ты не осталась в Норе! – ни с того ни с сего разошёлся Рон.
Гарри обомлел: Рон устроил самую настоящую сцену ревности. Гермиона только открывала и закрывала рот, как рыба, выброшенная на берег, не в силах произнести ни слова в своё оправдание.
— Рон, успокойся! Ты что, Рон! – увещевал его Гарри, но безуспешно. Рон разошёлся не на шутку, будто плотину прорвало, и поток злых слов смывал всё на своём пути:
— Небось нежились себе на тёплом песочке, в обнимку, как голубочки, и грезили о счаст–ливом будущем! А кому нужен верный друг Рон? Вечный оруженосец главного героя Рон? Нищий рыжий Рон? Этот чёртов Снегг открыл мне глаза! Он был прав. Тебе просто нравится играть чужими чувствами! Не достался тебе всемирно известный звёздный мальчик Гарри – Чжоу увела, так ты нашла перспективного чемпиона Крама! – Рон уже не контролировал себя. Злые и несправедливые слова слетали с его языка, отравляя смертоносным ядом всё то, что у них было. Годы их крепкой дружбы, их былое взаимопонимание – всё катилось в тартарары.
— С меня хватит! – орал Рон. – Всё! Поиграла кошка с мышкой! До свидания! Нет, прощайте навсегда! Счастливо оставаться! Утешьте друг друга как следует! – И Рон ушёл.
Гарри и Гермиона сидели как громом поражённые.
— Что это на него нашло? – Гарри пребывал в полнейшем недоумении. – Что за ахинею он тут нёс?
Лицо у Гермионы некрасиво перекосилось, и Гарри понял, что сейчас будут слёзы.
— За что мне всё это? – заревела Гермиона в голос. Сквозь всхлипы и рыдания она что‑то говорила о Викторе Краме, о тяжёлом разговоре с ним и о похожей сцене ревности при расставании.
Гарри слушал молча, а потом как‑то по взрослому обнял рыдающую девушку и протянул ей платок.
Когда Гермиона успокоилась, Гарри попросил рассказать ему обо всём по порядку. Рас–сказ получился коротким.
Вскоре после дня рождения Гарри Гермиона и правда уехала в Болгарию по приглашению Виктора, у которого был летний отпуск. Не писала она, потому что в Болгарии началась забастовка почтовых сов – они требовали улучшения условий содержания, надбавки за расстояние, отпуск по уходу за птенцами и увеличения штата почтовых птиц.
Гарри ушам своим не поверил. Совы, и те чего‑то требовали. Ему впервые пришло в голову, что совы живые, что у них есть личная жизнь, проблемы и потребности, что они болеют, выводят птенцов и получают зарплату в виде еды и жёрдочек в тёплом помещении.
