Сергей Садов - Дело о неприкаянной душе
Я поднял сумку и зашагал к перекрестку, что находился шагах в пятидесяти впереди. Сверился с картой. Так, теперь направо и во двор. Вот и нужное мне место. Теперь поставить сумку и оглядеться. Двор как двор. Кругом куча детворы. Там парни постарше. Курят. Хм. Ладно, быстрее к нам попадут. А может, и не к нам. Но попадут. Стоп. Чегой-то меня не в ту степь потянуло. Для начала стоит отыскать нужный мне дом.
Долго искать его не пришлось. Дом стоял как раз напротив меня. Большая двенадцатиэтажка. Из блоков. Впрочем, для моей работы это не имело никакого значения. Надо сосредоточиться на главном. Но для начала надо бы решить, что делать с вещами. Глупо таскаться с ними. Я огляделся. Вот хорошее дерево. Большое. Я подошел к выбранному дереву и обошел его вокруг. Огляделся, не смотрит ли кто на меня. Потом быстро переложил в небольшую сумку те вещи, что могут мне понадобиться в любой момент. Опять огляделся. Затем аккуратно провел рукой по дереву.
– Уважаемое дерево, не будете ли вы столь любезны на время припрятать мои вещи, – обратился я к нему на межмировом языке. Ствол дерева слегка треснул и раскрылся, показывая довольно просторное дупло. Я быстро покидал туда свои вещи. Ствол сомкнулся. – Огромное спасибо, – поблагодарил я дерево. Вежливость лишней никогда не бывает. Вот теперь можно и отправляться на дело.
Однако здесь я впервые столкнулся с неожиданностью. Не успел я зайти в подъезд, как чуть ли не за руку был схвачен какой-то теткой.
– Ты куда это, хулиган, собрался?
Я недоуменно посмотрел на тетку. Потом оглядел себя с ног до головы. Интересно, как она определила, что я хулиган.
– Простите? – недоуменно спросил я ее.
– Я спрашиваю, ты к кому собрался?!
– Прошу прощения, мадам, – с изысканной вежливостью обратился я к ней, – но мне кажется, направление моего движение касается только меня. Это личное.
– Мал еще личное иметь, – буркнула она. Было видно, что моя вежливость изрядно ее смутила.
Я свысока оглядел тетку с головы до ног. Нет, я, конечно, был меньше нее ростом, но все-таки глядел на нее именно свысока. Потом аккуратно освободил свою рубашку от ее хватки.
– Я имею личное. Вот эта рубашка, за которую вы схватились, моя личная. Я ее покупал на свои деньги. У меня есть личные дела, которые вас никоим образом не касаются. Если же, – я жестом остановил ее готовый вырваться крик, – у вас есть что возразить, то обсудите это с моим адвокатом. Вот моя визитка. – Я аристократическим жестом достал из переднего кармашка сотворенную только что визитку и протянул ее тетке. Та молча приняла ее, смотря на меня раскрыв рот. Я направился в подъезд.
– А-а…
Я обернулся.
– Если у вас вопросов больше не осталось, то я пойду.
– Но-о…
Я закрыл подъездную дверь за собой и направился к лифту. Подобных типов надо сразу ставить на место – это я уяснил еще в раннем детстве. И чем более хамоватые они, тем с большей вежливостью к ним стоит относиться. Обычно это их ужасно раздражает. Гарантировано, что больше двух раз они не пристанут. Второй раз – это если совсем мозгов у них нет и они не поймут с первого раза, что над ними просто издеваются. Ладно, забыли. Мой этаж, кажется, шестой. Ага, вот она, квартира.
Я с минуту изучал обитую обожженными рейками дверь. Отошел на два шага назад и снова внимательно ее изучил. Потом направил открытую ладонь на нее. Еще не хватало нарваться на освященную квартиру. Вроде все чисто. Так, замечательно. Я соединил ладони перед собой и прикрыл глаза. Вспомним, чему нас там в школе учили. Сосредоточимся. Я сделал шаг вперед и открыл глаза. Не разрывая рук я зашагал к двери и прошел сквозь нее. Уф, получилось. Нет, в Аду я так тоже пробовал, но на занятиях это все равно не то, что на практике.
Я огляделся. Довольно грязный коридорчик. Полы, похоже, не мыли уже месяцев шесть. Как раз напротив двери обои оказались порваны. Я склонил голову набок и изучил бетонную стену. Нет, все равно некрасиво. Я прошелся по коридору, осматривая довольно убогую обстановку. Перекосившийся шкаф. Судя по всему, это искривленное положение он принял относительно недавно, когда по нему колотили чем-то тяжелым.
– Оп, – тихонько воскликнул я, едва не хлопнув себя по лбу. Идиот, обрадовался, как первоклассник, который только что научился проходить сквозь двери. Ведь в квартире кто-то есть. Хорош я был бы, если бы он сейчас вышел в коридор. Я поспешно создал морок, окутав себя им, как плащом. Теперь увидеть меня будет проблематично. Защищенный мороком, я направился на кухню.
– Ого. – Я изучил гору грязной посуды в раковине. Заглянул под нее. – А, привет, дружище.
Таракан недоуменно уставился на меня, шевеля своими усиками. Я подставил руку, заставляя его забраться на нее. Таракану это не нравилось, но деваться ему было некуда. Я заставил его залезть мне на кончик пальца и поднес к глазам. Сфокусировался, проникая в его слабое сознание и подчиняя его себе. Мозгов у него, конечно, никаких, но некоторая память есть. Уже через секунду я смог считать эмоциональный фон людей, который скапливается в любых живых существах, живущих рядом с человеком. Некоторые, правда, скапливают положительный фон, другие отрицательный. Тараканы – отрицательный. Да-с, а от таракана изрядно фонит. Ну, тут по крайней мере я могу помочь. Щелчком я отправил таракана в полет, а потом раскинул руки в стороны. Подчиняясь моему молчаливому приказу, из всех щелей стали выползать тараканы. Они лезли отовсюду и сбегались ко мне. Вскоре я уже стоял в окружении тараканьего моря. Шевелящийся ковер покрывал весь пол кухни. Как я подозревал, я выманил тараканов практически со всего подъезда. Ну и ладно. Зато с гарантией, что эмоциональный фон очищен. Я перевернул раскинутые в сторону руки ладонями вверх и стал впитывать их отрицательную энергию. Питаться же, в конце концов, мне надо. «Еда людская для тела, а их эмоции для дела» – так говорят у нас. Для ангелов любовь и доброта, для чертей – ненависть и страх. Тараканы задвигались. Я же вытягивал из них все отрицательные людские эмоции, скопленные за время проживания с людьми. Вскоре я опустил руки и оглядел пол кухни, весь усеянный тараканьими телами. Они покрывали пол слоя в три. Гм, с этим тоже надо что-то делать. Щелчок пальцами, и все тараканьи тела вспыхнули. Секунда, и на полу нет ни одного таракана. Вот так-то лучше. Поехали дальше.
В зале я задерживаться надолго не стал. Там даже мне стало тоскливо. Когда-то уютный, зал представлял собой довольно печальное зрелище разгрома. Сломанный журнальный стол. Дорогая «стенка» с одной дверкой и разбитым зеркалом в баре. Там стоял и единственный уцелевший фужер. Персидский ковер был скатан и засунут в угол. От него отчетливо несло какой-то кислятиной. Похоже, что-то пролили, а потом так и оставили. А вот во второй комнате находился обитатель. И в данный момент этот обитатель спал. Я внимательно оглядел его. Потом прошел к единственному в комнате креслу и сел, подтянув колени и положив подбородок на них.
