Олег Говда - Сабля и крест
— То ж не Господь, — аж вскинулся Остап. — Сатана всех разъединил и друг на дружку науськал! Когда люди вместе ту… бабскую вежу строили.
— Не бабскую, а Бабилонскую… — поправил его Лис и негромко продолжил. — Может, и Сатана… Только я так скажу тебе, хлопец: тот кошевой, у которого есаул или писарь людей баламутят, долго пернач в руке не удержит…
— Все это очень интересно, — хмыкнул Остап. — Но давай оставим разговоры и домыслы богословам и философам. Их в одной только Киевской академии добрый полк набрать можно. А наше дело — ветер в поле ловить… И неплохо бы поторопиться, если хотим тот треклятый чамбул хотя бы к вечеру догнать. Беркут вон уже где, скоро и не различим в небе.
Байбуз толкнул коня коленями, и тот перешел с неторопливой рыси в галоп. Пайда жалобно мяукнул, так как не любил долго бегать, все же гепарды по характеру ближе к кошкам, чем псам, но так как с ним никто не считался, пришлось держаться вровень с прибавившими шагу лошадьми.
Скакали так, пока солнце не взобралось на самую вершину небесной горы. А там и беркут Василий вдруг заложил большой круг и почти неподвижно завис на одном месте. При этом поднявшись гораздо выше.
— Ну, вот и нашлись голомозые… — оценил маневр орла Остап. — Видишь, вверх забирает. Значит, стрелы басурманской опасается. Остановились они, что ли?
— Хотят вечерней прохлады дождаться… — посерьезнел Лис. — Что ж, это нам на руку. Теперь наверняка нагоним… А если они заночевать решат, то и подкрасться попытаемся. Может, услышим чего интересного?.. Глянь, беркут хоть и поднялся выше, но не беспокоится. Значит и нам пока опасаться нечего. Точно спать укладываются голомозые. Умаялись, сучьи дети!
Верно угадал казак. Кони ордынцев, преодолевшие довольно неблизкий путь, и без последней сумасшедшей скачки изрядно притомились, — и Салах-Гирей решил дать им передохнуть до рассвета. Тем более что и загадочный урус-шайтан не торопился на встречу, и буерак попался славный. Скорее даже размытая в яр ложбина… Не слишком глубокая, зато просторная, с ручейком на дне. И что не менее важно — со склонами, поросшими мягкой травой, а не можжевельником, он же верес, и колючим шиповником. Сами кусты росли только по одному склону буерака, да и то лишь по самому верхнему краю. Здесь можно было переждать какое-то время, не беспокоясь о топливе для костров, выпасе для лошадей и воде.
Подъехав поближе к татарскому лагерю, запорожцы стреножили коней и, оставив их на попечении Пайды, сами двинулись в разведку.
Не такая жухлая, как в открытой степи, сказывалась близость подземных вод, — высокая трава хорошо скрывали их от чужих глаз. Достаточно пригнуться и внимательно глядеть, чтоб не шуршали под ногами старые стебли, да не всполошить ненароком какое-то зверье или птицу.
Вдалеке от Запорожской Сечи и гарнизонов больших городов ордынцы чувствовали себя достаточно безопасно. Вот и выставленный дозор больше прислушивался к урчанию в собственных желудках, чем к звукам вечерней степи.
Никем не замеченные, казаки пробрались к краю оврага и притаились под развесистым кустом терна. К тому времени ордынцы в основном уже крепко спали, и только кое-где изредка шелестел ленивый разговор.
— Смотри! — возбужденно зашептал на ухо Лису Остап, еще и локтем ткнул.
— Что такое?
— Да вон же! — указал взглядом направление тот. — Слепой ты, что ли?
— Точно он, Рудой Пасечник! — скрипнул Семен зубами, распознав среди попивающих чай басурман Панька. — Сволочь! Иуда…
— Надо его как-то схватить, — прошептал Остап. — А то век нам краснеть перед товарищами, если не поквитаемся. А бес он, или не бес — там будет видно…
— Правильно говоришь, друже, — кивнул Лис. — Как все угомонятся… — он сделал движение рукой, будто сжимал кого-то за горло.
— Жаль, не слышно, о чем они шепчутся…
— Ничего, когда притащим его к нам в гости, сам все расскажет. Будь он хоть самим Бельзебубом…
— Да, хоть чертовой бабушкой…
* * *
К вечеру пламя костров погасло, и блеклые язычки едва проблескивали из-под толстого слоя золы и пепла. Ордынцы все реже слонялись по табору, а вскоре и вовсе уснули. Бодрствовали только двое часовых, выставленных у пологого края буерака. Но, теперь они больше всматривались вдаль, а на спящих товарищей даже не оглядывались. Внутри лагеря, в другом конце, где берег круче — паслись несколько сотен лошадей, а те чужака лучше псов учуют и тут же тревогу поднимут.
Лис с Остапом еще засветло заприметили место, где примостился на отдых Рудой Панько.
— Черт, или кто, а тоже бережется… — зашептал на ухо товарищу Максим. — Улегся так, что и не вытащить.
— Вообще-то я не знаток нечистой силы, но, похоже, наш бес не так уж неуязвим. Иначе, с чего б ему осторожничать? Как брать будем?
— Хороший вопрос… — засопел Лис. — К нему-то мы подберемся, а вот, когда вытаскивать станем — шуму не избежать. И сами погибнем, и не разузнаем ничего. Может, подождать другого более удобного случая?
— Разумно говоришь, Семен, — насупился более молодой и пылкий Остап. — Каждое слово — истинная правда… Но, как-то не по-казацки, перед опасностью отступать. Что, если второго раза не случится? А мы даже не попытаемся?
— Отлить против ветра много ума не надо, — проворчал Лис. — Только как при этом не забрызгаться? Слепой ты что ли? Сам не видишь? Не вытащить нам Панька, не переполошив при этом всех басурман.
— Но и отпускать бесовское отродье нельзя!
— Это верно… — Лис покосился на товарища. — Отпускать нельзя. Говори, что задумал?
— Убить его надо. А за басурманами проследить. Он, если хотел чего от них, то наверняка уже рассказал. Вот, идя по их следу, все и поймем.
— Вообще-то атаман иного хотел.
— Да помню я, Остап. Не ворчи. Но вот о чем думаю: если б Босоркун действительно что-то знал о стяге архангельском или месте, где Тимофей Куница прячется, разве стал бы он у Тараса седло похищать?
— Нет, конечно. Зачем оно ему? Бесы, как я слышал, на лошадях не ездят… Вроде.
— Вот. И выходит по всему, что Пасечник Панько следил за Павычем, как мы сейчас — за ним. И когда все решили, что реликвия спрятана в кульбаке, — Босоркун ее и похитил. А теперь, не обнаружив в седле нужной вещи, зачем-то связался с татарами. Я так думаю, помощь ему нужна. Видимо, что-то он сам взять не может…
— Сходится, — согласился Лис. — А что ж ты раньше молчал?
— Так я только сейчас и додумался. И знаешь что еще?
— Что?
— Раз бес к людоловам пошел, то и цель у него — человек!..
— Ух, и умная у тебя голова, Остап, — восхитился старший товарищ и прибавил по-дружески чуть насмешливо. — Может, прозвищами поменяемся?
