Джо Аберкромби - Красная Страна
— Я считаю вас ответственным за этот разгром! — отрезал Лорсен, свирепо обуздывая лошадь посреди улицы.
— И это далеко не впервые, — сказал Старик. — Мне придется жить с этим стыдом.
— Вряд ли здесь уместны шутки!
Коска хихикнул. — Мой старый командир Сазайн однажды сказал мне, что нужно смеяться каждый момент своей жизни, потому что однажды поймешь, что потом это будет определенно сложно. На войне такое случается. У меня есть чувство, что была некая неразбериха с сигналами. Как бы тщательно ни планировал, всегда бывают сюрпризы.
Словно для иллюстрации этого, гуркский наемник скакал через улицу, в украшенной лентами куртке барда. — Но этот парень смог сказать нам кое-что перед смертью. — Серебро блеснуло в перчатке Коски. — Имперские монеты. Отданы этим повстанцам человеком по имени …
— Грега Кантлисс, — вставил Дружелюбный.
— Это было в городе Грейер.
Лорсен сильно нахмурился.
— Вы говорите, повстанцев снабжают Имперцы? Наставник Пайк очень ясно сказал, что мы должны избегать любых неясностей с Империей.
Коска подержал монету на свету.
— Видите это лицо? Император Остус Второй. Он умер около четырех сотен лет назад.
— Не знал, что вы столь ярый поклонник истории, — сказал Лорсен.
— Я ярый поклонник денег. Это древние монеты. Возможно повстанцы наткнулись на гробницу. Великих людей прошлого иногда хоронили с их богатствами.
— Великие люди прошлого нас не касаются, — сказал Лорсен. — Мы здесь за нынешними повстанцами.
Пара наемников из Союза кричали на человека на коленях. Спрашивая его, где деньги. Один из них ударил его доской из его собственной выломанной двери, и когда тот нетвердо поднялся, по его лицу текла кровь. Они снова спросили его. Снова ударили его, шлеп, шлеп, шлеп.
Сворбрек, биограф, смотрел на них, зажав рукой рот.
— Боже мой, — шептал он сквозь пальцы.
— Как и все прочее, — объяснял Коска, — восстание стоит денег. Еда, одежда, оружие, укрытия. Фанатикам нужно то же, что и всем нам. Немножко меньше, раз их кормят их возвышенные идеалы, но суть не меняется. Следуй за деньгами и найдешь лидеров. Грейер все равно есть в списке Наставника Пайка, не так ли? И возможно этот Кантлисс приведет нас к этому… вашему Консусу.
Лорсен оживился. — Контусу.
— Кроме того, — Коска легким взмахом меча, едва не задев нос Сворбрека, указал на трупы повстанцев. — Сомневаюсь, что мы сможем получить еще какие-нибудь указания от этих троих. Жизнь редко уходит так, как мы ожидаем. Мы должны склониться перед обстоятельствами.
Лорсен с отвращением хрюкнул: — Очень хорошо. Покамест будем следовать за деньгами. — Он повернул свою лошадь и крикнул одному из своих Практиков: — Обследуйте трупы на предмет татуировок, черт их возьми, найдите мне живых повстанцев!
Тремя дверьми вниз по улице человек взобрался на крышу дома и занимался разбором трубы, пока остальные толпились у двери. Тем временем Коска направлялся к Сворбреку.
— Я разделяю ваше отвращение, поверьте. Я был непосредственно вовлечен в сожжение некоторых древнейших и прекраснейших городов мира. Вам стоило увидеть Оприл в огнях, он освещал небо на мили! Вряд ли это вершина карьеры.
Джубаир стащил несколько трупов в линейку и невыразительно отрубал их головы. Бух, бух, бух, ходил его тяжелый меч. Двое из его людей вырвали арку, стоявшую над дорогой, и строгали концы досок на колья. Один уже был вбит в землю, и на нем была голова Шила со странно надутыми губами.
— Боже мой, — снова шепнул Сворбрек.
— Отрубленные головы, — объяснял Коска, — никогда не выходят из моды. Расчетливо и с артистической чувствительностью использованные, они могут донести смысл гораздо красноречивей, чем те, что еще на месте. Запишите это. Почему вы не пишете?
Старая женщина с выпачканным сажей лицом выползла из горящего здания, и теперь несколько мужиков встали в круг и толкали ее назад и вперед.
— Что за отбросы, — горько жаловался Лорсен одному из своих Практиков. — Какой прекрасной может быть эта земля с правильным управлением. С твердым управлением, и последними технологиями сельского хозяйства и лесоводства. В Мидерланде есть молотильная машина, способная за день с одним оператором сделать то, на что дюжине крестьян требуется неделя.
— А что делают остальные одиннадцать? — спросил Темпл, его рот двигался сам по себе.
— Ищут другую работу, — проворчал Практик.
Позади него еще одна голова отправилась на кол, длинные волосы развевались. Темпл не узнал лицо. Окутанный дымом дом теперь весело горел, взвивались языки пламени, воздух мерцал, люди отступили с поднятыми руками от жары, позволив женщине уползти.
— Найти другую работу, — прошептал себе Темпл.
Коска ухватил Брачио за локоть и кричал ему в ухо поверх шума:
— Собери своих людей! Нам надо выдвигаться на северо-запад к Грейеру, и отыскать новости о Греге Кантлиссе.
— Понадобится время, чтобы их успокоить.
— Один час, затем я попрошу сержанта Дружелюбного принести отставших, если понадобится по кусочкам. Дисциплина, Сворбрек, жизненно важна для тел воюющих!
Темпл закрыл глаза. Боже, как воняло. Дым и кровь, ярость и дым. Ему была нужна вода. Он обернулся попросить Сафина и увидел его труп в грязи в нескольких шагах. Человек принципов должен делать непростой выбор, и страдать от последствий.
— Мы привели твою лошадь, — сказал Коска, словно это могло исправить по крайней мере некоторые из неудач этого дня. — Если хочешь моего совета, продолжай жить. Оставь это место позади так быстро, как только возможно.
— Как мне забыть это?
— О, это слишком сложно. Хитрость в обучении состоит в том, чтобы просто… — Коска осторожно отошел назад, пока один из Стирийцев с криками пронесся мимо, с привязанным к лошади трупом. — Наплевать.
— Мне надо похоронить Сафина.
— Да, полагаю. Но быстро. Сейчас светло, и нельзя терять ни минуты. Джубаир! Опусти это! — И Старик пошел через улицу, махая мечом. — Сожги все, что нужно сжечь, и по коням! Мы выдвигаемся на восток!
Когда Темпл повернулся, Дружелюбный без слов протягивал ему лопату. Собака, наконец, перестала лаять. Здоровый Северянин, татуированное животное из-за Кринны, наколол ее голову на копье за головами повстанцев, и показывал на нее, усмехаясь.
Темпл взял Сафина за запястья, поднял на плечо и затащил в седло его испуганной лошади. Нелегкое задание, но легче, чем он ожидал. При жизни Сафин казался большим от разговоров, движений и смеха. После смерти он, казалось, не весил ничего.
