Ярослав Коваль - Венец проигравшего
— Молодец, Тархеб. Я тобой доволен.
Его жёсткое лицо и на миг не дрогнуло, но такое всегда приятно слышать. Особенно имперцу-военнослужащему и особенно от своего лорда. Иначе и смысла-то нет жить жизнью, где долг заслоняет всё. Иначе надо избирать другой жребий.
Я очень кстати вспомнил о собственном долге. Поэтому, стащив доспехи, лишь парадным плащом пометив себя, чтоб можно было узнать издалека, отправился в обход укреплений. Солдатам ведь многое и не требовалось: похлопать по плечу, задать вопрос о настроении, спросить о нуждах, попробовать кашу из полевой кухни… Вкусная, кстати. Или это я устал и неприлично проголодался? Может, и так.
Куда больше меня заинтересовало то, как солдаты реагировали на меня. Да, они вскакивали мест, приветствовали, делали стойку «смирно», салютовали и всё такое… Но делать это можно очень по-разному. Во взглядах большинства я читал то, чего, к примеру, западноевропейские сеньоры не удостаивались почти никогда — восторг и даже отчасти обожание. Я определённо вызываю у них позитивные чувства, а это здорово.
Вот только с чего бы? Идёт война, и моя воля принуждает их рисковать своими жизнями, защищая моё достояние. Допустим, не только моё, и война — дело житейское, но важно ли это в глазах потенциального смертника? А раньше я был (и в дальнейшем, конечно, буду) тем, кто взимал с каждого налог на себя, а также долю императору. Нет сомнений, налоги тоже дело житейское, они бывают всегда и везде, однако их всё равно платить не особо приятно. И тот, кому они платятся, всегда будет запятнан этим фактом.
Что ж, сомнение можно разрешить самым простым и прямым способом — например, спросить Аканша. Он-то к подобным вопросам с моей стороны давно привык и, что более ценно — ответит правду.
— Конечно, ты им нравишься, — рассмеялся мой друг. — Ты умеешь завоёвывать солдатские сердца. Вечно снуёшь по передовой, во всё суёшься — не в обиду тебе будь сказано — лихачишь, лезешь в бой. Устав нарушаешь. Воображение простых бесхитростных парней не может устоять перед таким геройским безрассудством. Да что уж там… Конечно, солдат будет уважать командира, который, чтоб спасти его простонародную шкуру, храбро лезет в сражение против чужой магии. Чего ж ты ожидал?
— Получается, я правильно себя веду.
— Ну… Пожалуй. Ты окончательно завоевал признание своих людей, это верно. Ещё б если взял побольше жён — совсем было б хорошо. А то тебя подозревают, что ты втайне по чужим жёнам гуляешь, потому так и тихаришься со своими любовными похождениями.
— О как!
— Искренне советую тебе — заведи хотя бы ещё одну или двух. Или возьми парочку любовниц — неважно, какое у них будет происхождение. Твоей репутации это пойдёт только на пользу.
— Ладно, подумаю.
— Поверь мне, было бы хорошо. Ну и, кроме того, если аккуратно выберешь преемника, и твой сын продолжит славную традицию достойной, честной, справедливой жизни, династия Серт пустит на севере крепкие, надёжные корни. И повиновение твоим потомкам уже обретёт здесь силу хорошей традиции, а не только закона.
— Да, вопрос преемника… Я и сам им озабочен. Если б только Лёшка не женился на Кареое! Но он женился, и приходится выбирать из числа последующих сыновей. Сложное это дело.
Аканш посмотрел на меня проницательно.
— У тебя проблемы с Яромером?
— С обоими близнецами. Вроде ведь были неглупые ребята, показывали себя толковыми. Но гонор, гонор! И если б только он. Они не годятся. Может быть, Серёга подойдёт… Либо же буду ждать, во что вырастут Егор и младшие.
— Тебе торопиться некуда. Ты ещё так молод.
— Думаешь?
— Милорд! — окликнул меня посыльный. Подбежал, отдал поклон, как положено, но бумагу не вручил. Значит, известие на словах. — Ледяной замок открывает южные ворота.
— Опа! Что за новость! Кто прибыл? — Я сразу подумал об Аштии. Конечно, едва ли она уже успела узнать новости, собраться и за пару часов покрыть огромное расстояние от имперских столиц до моей северной резиденции. Но ведь у неё изумительное военное чутьё. Может, она уже давно догадалась, что срочно нужна здесь? Да, её я очень хотел бы увидеть, именно к её опыту обратиться.
— Это её светлость супруга милорда. Леди Моресна Серт.
Глава 5
Запас хитростей
Я обнял жену ещё во дворе, хотя по имперским меркам это считалось почти что неприличным. Она дрожала у меня в руках, как пойманная бабочка, и тихонько дышала в плечо. От неё исходил слабый аромат луговых цветов, разнежившихся в уютно-тёплом мраке ночи. Я оглаживал её плечи и спину под расшитым покрывалом и понимал, как соскучился. Господи, какая она родная!
В её покоях помог ей стянуть с плеч тяжёлое платье и сам завернул жену в домашнее одеяние, мягкое и простенькое. За дверью топтались и переговаривались служанки, но пока я не собирался никого пускать сюда.
— Обожди пока, — прошептала Моресна, на несколько мгновений прижимаясь ко мне спиной. — Они нас в покое не оставят. Давай вечером?
— Давай. Я соскучился. И очень рад тебя видеть. Однако… Почему ты приехала?
— Я хотела быть с тобой.
— Это единственная причина? Ничего не случилось?
— Нет. Я оставила младшеньких с Амхин. Она справится. Пусть привыкает! — Жена задорно усмехнулась. — Раз вышла замуж за простого парня, должна быть готова нянчиться с множеством детей.
— Ну, думаю, дочке помогут няньки и твои фрейлины. А впоследствии — те же няньки и родственницы. Не за оборванца ж она вышла — за офицера элитных войск!.. Давай рассказывай, что ещё у тебя на душе. Я же вижу, родная. Вижу.
— Да, я… Говорят, что у тебя роман с госпожой Римери. Супругой лорда Хрупкого склона.
И, обернувшись, посмотрела на меня обеспокоенно, напряженно, как могла бы посмотреть любая из моих соотечественниц, услышавшая краем уха, что у супруга проблемы на работе, скандал был с самодуром начальником, прозвучала угроза повесить недостачу и заодно уволить по статье. И я, в принципе, понимал причину её беспокойства. Всё-таки прожил в Империи уже достаточно долго, чтоб разбираться в тонкостях.
— Вот как? Надо будет хоть из интереса посмотреть на неё, а то ведь, если на пути столкнусь, боюсь, в лицо не узнаю.
— Хочешь сказать, что даже не знаком с нею?
— Уверен, что мы были представлены. Но, конечно, не запомнил. Я даже вассалов своих иногда путаю, ещё их жён помнить в лицо — где уж. Кстати, которая имеется в виду? У Римери, кажется, четыре жены.
— Лаэнев. Она считается красоткой. Помнишь её?
— Столько дам — где уж всех упомнить. — Я помолчал, но она больше ничего не говорила, только смотрела. — Мар, да уж спрашивай прямо. Чего ты боишься?
