Анна Тьма - Белое Пламя
…Росомаха, Данила и Лисенок вышли к реке, чтобы свалить еще несколько деревьев для кушеток в лазарете. За три недели они научились делать очень многое.
– Смотри, Росомаха! – позвал Лисенок, указывая на что-то в траве у реки.
Рома подошел поближе и увидел Алена. Он спал, лежа на земле. Его руки сжимались в кулаки, он тихо стонал во сне, тяжелое дыхание с хрипом вырывалось из груди. Он что-то говорил. Росомаха прислушался.
– Анжей?.. Что это за тварь?.. – Маг судорожно дернулся, Росомаха увидел бисеринки пота на его лице. Ален захрипел и едва слышно прошептал: – Помоги… Он убивает меня…
Росомаха вдруг отчетливо увидел следы чьей-то огромной руки на горле Алена. Изо рта волшебника тонкой струйкой потекла кровь.
– Ален! – В два прыжка оказавшись рядом, Росомаха хотел толкнуть командора, разбудить, но что-то остановило его, словно невидимая стена. От внезапного страха он покрылся испариной и невольно отскочил в сторону.
На лице Алена появилась жутковатая улыбка.
– Врешь, сотник… – отчетливо прохрипел он. И в ужасе вскрикнул: – Нет, нет, не надо!
Хрупкое тело выгнулось дугой, Пламенный закричал…
– Ален! – в отчаянии вскрикнул Лисенок.
Тот вмиг взметнулся в воздух, ощерившись на мир двумя клинками. Безумие в глазах медленно отступило, когда он разглядел своих.
Пошатнувшись, Ален опустился на землю, тяжело и хрипло дыша, яростно выдохнул:
– Демоновы кошмары… Никогда не буду спать.
Поглядев исподлобья на мнущихся в нерешительности Лисенка, Росомаху и Данилу, он крикнул, приходя в себя:
– Ну что встали?
– У тебя лицо в крови, командор, – тихо сказал Лисенок.
– Ага, и синяки на шее, – добавил Росомаха. – Как будто тебя душили.
Выругавшись, юноша вытер кровь с лица.
– А еще у меня шрам вместо живота, – хмуро сообщил он. – Это не повод так на меня вылупляться.
Росомаха и Данила быстро зашагали прочь, а Леня задержался.
– Мы тебе не враги, Ален, – сказал он. – Враги остались там… А мы ведь не враги.
Тот наградил его тяжелым взглядом:
– Иди, Лисенок.
Леня побежал догонять своего десятника, а Ален прошептал ему вслед:
– Но и не друзья…
С каменным лицом юноша ожидал, когда Василиса закончит отдирать от раны присохший бинт. Когда она дергала особенно сильно, Пламенный шипел сквозь сжатые зубы. Но терпел.
Пытка началась на закате, стоило лишь ему вернуться в лагерь, и продолжалась уже около часа. Василиса стоически держалась, хотя была уверена, что любая другая девушка из ее деревни давно бы уже лежала в обмороке. Таких жутких, запущенных ран она еще не видела. Как шов еще не загнил?.. Края раны выглядели обугленными и истлевшими. И почему кровь такого насыщенного черного цвета? Да еще едва уловимый запах нагретого металла, как в кузнице…
Василиса возилась до глубокой ночи. Отмачивала присохшие бинты, осторожно промывала швы, обрабатывала рану целебным отваром. Ребята, кроме тех, кто дежурил сегодня в лагере, отправились по домам. Когда девушка наложила новую повязку, в распахнутое окно уже вовсю светила полная луна.
– Пойдем, – поднялся Ален. – Я провожу тебя домой.
– Хоть бы «спасибо» сказал, – буркнула девушка.
– Спасибо. А теперь пошли.
От его ледяного тона Василису передернуло.
За время пути от лагеря до деревни попутчики едва ли перекинулись десятком слов.
Остановившись у самых ворот, Ален вдруг вскинул голову, оглядывая дом, в котором жила Василиса.
– Это дом старосты, – чуть удивленно сказал он. – Ты живешь в доме старосты.
– Ты что, не знал? – спросила Василиса.
– Знал. Только не придавал этому значения.
– А теперь придал?
– Теперь – да.
Из распахнутой двери им навстречу выбежала девочка лет четырнадцати. В ее мягких чертах еще чувствовалась детская нежность и невинность. Девочка была одета в простой сарафан, расплетенные косы развевались на бегу. Но даже этот незамысловатый наряд не мог скрыть изящность и грациозность движений чистокровной аристократки.
– Василиса! – Девочка прижалась к спутнице Алена, крепко обнимая ее. – Ох, Василиска, где же ты пропадала? Я за тебя так волновалась!
– Ну что ты, Кари! – Василиса погладила девочку по растрепанным каштановым волосам. – Я не пропаду. А вот почему ты до сих пор не в постели, юная леди? – Она грозно свела изящные бровки.
– Ой, ну Василька… – Девочка сморщилась и перевела любопытный взгляд на мага.
– Это Ален, – представила его Василиса. – Командор…
– Архимаг Белого Пламени, высший боевой магистр ордена Грифона, ветеран великой войны империй, кавалер Семиконечной Серебряной Звезды и ордена Славы Сильены, – перебил он, низко поклонившись. – Белый Грифон. Можно просто Ален, – чуть улыбнулся маг.
– А меня зовут Кари. – Юная девушка присела в изящном реверансе. – Дядя Феникс много о вас рассказывал, командор Ален. – Кари хитро улыбнулась.
– Не сомневаюсь. – Лицо волшебника исказила кривая усмешка. – Простите, милые леди, но я вынужден вас покинуть. Меня ждут неотложные дела.
Пламенный снова поклонился обеим девушкам и, развернувшись, зашагал прочь. Он вышел за ворота, и Василиса бросилась следом, пылая от гнева.
– Почему тебе важен только твой лагерь?! – крикнула она ему вслед.
Он остановился и через плечо посмотрел на девушку.
– У меня нет жизни. У меня нет смысла жизни, Василёк. А там он есть.
– Может, ты еще и переселишься в свой проклятый лагерь?! – крикнула девушка сквозь слезы.
– Ты гений, Василёк! – Не оборачиваясь, юноша вскинул руки к небу. – Именно это я и сделаю.
И исчез в ночи.
Полностью переехать в лагерь Алену не позволила мать, выставив ультиматум, что в случае такого поступка она запретит ему видеть Яночку. На такое он никак не мог согласиться.
На четвертую неделю приступили к тренировкам. После утреннего марш-броска с грузом начинались изматывающие тренировки на «вертушках».
«Вертушка» представляла собой две толстые длинные палки, вделанные во вращающуюся жердину: одна внизу, вторая, напротив нее, наверху. Когда она начинала вращаться, надо было успеть сначала подпрыгнуть и почти сразу пригнуться, чтобы тебя не ударило по ногам и по голове… Синяков и шишек было много.
Отвесная бревенчатая стена, возвышающаяся на пятнадцать метров над землей, тоже была серьезным испытанием. Под стеной было навалено сено, но оно не спасало от ссадин и ушибов.
«Тропа смерти», на которую парни, к счастью для них, пока только лишь смотрели.
Когда дубравцы достаточно, по мнению Алена, окрепли, он начал спарринги. Дрались на руках, на палках, на деревянных мечах, всеми подручными средствами. Школа командора была нестандартной, необычной, не такой, как было принято в военных академиях и в армии. Ребята поначалу удивлялись, особенно те, кто учился бою на мечах раньше, но потом оценили, насколько уроки Алена практичны и действенны.
