Джон Норман - Охотники Гора
Рабам самое время для побега.
Я посмотрел на Ширу.
– Поднимайся, – сказал я. Она покорно встала на ноги.
Я еще раз окинул взглядом ее крепкую фигурку в короткой шерстяной тунике без рукавов, волосы, стянутые на затылке белой лентой, руки, скованные цепями, ошейник… И внезапно впервые понял, что она красива.
Она внимательно посмотрела на меня. Руки у нее медленно сжались в кулаки.
– Ты приобрел меня именно для этого? – спросила она.
– Да, – ответил я.
Шира повернулась и проскользнула в щель в изгороди, еще не забранную кольями. Оказавшись по ту сторону изгороди, она, не оглядываясь, быстро направилась в лес.
В ее интересах было как можно скорее оказаться в руках разбойниц Вьерны. Уже через ан голодные слины выйдут на охоту.
– Что будем делать теперь, капитан? – спросил Турнок, закончивший загонять в землю недостававшие в стенке забора колья и с гордостью оглядывающий творение рук своих.
– Теперь будем готовить еду, – ответил я, – ужинать и – ждать.
Ближе к полуночи, в двадцатом ане по горианскому времени, с наружной стороны ограждения до нас донесся какой-то легкий шорох.
– Костер не гасить, – приказал я вполголоса, – но от огня держаться подальше.
Оставленный гореть костер свидетельствовал о том, что мы не имеем враждебных намерений и хотим установить контакт. И все же на свет выходить не следовало, поскольку лесные жители могли оказаться не столь миролюбивы и поприветствовать наше появление выпущенными из темноты стрелами. Однако это, видимо, не входило в планы лесных жителей, в противном случае, думаю, мы бы не услышали их приближения.
Более того, чуть позже они сознательно сломали сухую ветку в руках, чтобы привлечь к себе внимание и посмотреть на ответную реакцию.
Я подошел ближе к огню, чтобы они смогли убедиться в том, что я не вооружен.
– Я – Боск, торговец свободного острова Таборга! – крикнул я в темноту. – Я хочу говорить с вами.
В лесу царила тишина.
– Мы привезли с собой товары для обмена, – продолжал я.
Из темноты вынырнула девушка, одетая в шкуры лесных пантер. В руке она держала лук и выглядела весьма уверенно.
– Разожгите огонь поярче, – приказала она.
– Давай, – кивнул я Турноку.
Он неохотно подбросил в костер охапку хвороста, и вскоре пламя осветило всю внутреннюю часть лагеря. Мы не могли видеть, что происходит за изгородью.
– Пусть горит так же ярко, – распорядилась женщина.
– Подбрось дров, делать нечего, – сказал я Турноку.
Теперь каждый из находящихся внутри ограниченного изгородью пространства был виден как на ладони и представлял собой отличную мишень.
– Снимите мечи и бросьте оружие, – продолжала командовать женщина.
Я бросил на землю поясной ремень, меч, щит и нож. Матросы с явной неохотой последовали моему примеру.
– Отлично! – донесся до нас с внешней стороны изгороди довольный голос женщины.
Она настороженно наблюдала за нами. Теперь, в свете ярко пылающего костра, мы тоже могли рассмотреть ее как следует.
На ней были коротко подрубленные шкуры, а в руке она сжимала лук. Левое запястье украшал широкий золотой браслет; на щиколотке правой ноги также сверкала изящная золотая полоска. Это была настоящая женщина-пантера.
– Вы окружены, – сообщила она.
– Не сомневаюсь, – ответил я.
– Сейчас в сердце каждого из вас нацелена стрела.
– Это тоже не вызывает сомнений.
– Вы отдаете себе отчет в том, что, если только пожелаем, мы можем захватить вас в плен и обратить в рабство?
– Конечно.
– Хорошо. О чем же вы хотели поговорить?
– Может, нам лучше беседовать не через забор?
– Вытащите из заграждения несколько кольев, и мы поговорим через проем, – предложила женщина.
Я обернулся к Турноку:
– Вытащи из частокола четыре кола. Здоровяк крестьянин с видимой неохотой выполнил мое распоряжение. С гордо поднятой головой женщина-пантера вошла на территорию нашего лагеря. Здесь она внимательно осмотрелась. Взгляд у нее был пристальный и бесстрашный. Она подошла к лежащему на земле оружию и ногой отодвинула его подальше от стоящих мужчин.
– Садитесь, – предложила она матросам, указывая на пространство возле образуемой частоколом стены. – И повернитесь лицом к огню.
Я жестом подтвердил, что они должны в точности следовать ее указаниям.
– Устраивайтесь ближе друг к другу, – распорядилась она.
Я снова кивком головы подтвердил ее приказ. Она сознательно усадила их лицами к огню, чтобы глаза, привыкшие к свету, не смогли сразу привыкнуть к темноте. Теперь, если костер внезапно потушить, мои люди в течение целого ена будут слепыми и беспомощными, в полной зависимости от женщин-пантер. Не зря им приказали и расположиться ближе друг к другу, чтобы разбойницам, вздумай они начать стрельбу, легче было выбирать себе цель. Женщина тоже устроилась возле костра, по-мужски скрестив перед собой ноги. Из-за частокола опять донесся какой-то звук, и я увидел, как из темноты выплывает что-то белое, с обеих сторон стиснутое двумя женщинами-пантерами.
Приблизившись к частоколу, разбойницы втолкнули свою жертву внутрь огороженной территории. Цепи по-прежнему оставались на руках рабыни, а запястья теперь дополнительно стягивали кожаные ремни. Туника на ней была разорвана до пояса, а шерстяная лента, перевязывавшая прежде ее волосы, исчезла совсем. Пришедшие рывком поставили Ширу на колени у самого костра. Голова ее была низко опущена, на спине виднелись рубцы от плетей.
– Неподалеку отсюда мы встретили эту плутавшую по лесу рабыню, – сообщила женщина.
– Это моя рабыня, – сказал я.
– Ты знаешь, кто она такая?
– Рабыня, – пожал я плечами.
Темнота по всему периметру лагеря ответила дружным женским смехом. Шира еще ниже опустила голову.
– Эту девушку зовут Шира, – сообщила моя собеседница. – Некогда она тоже была женщиной-пантерой и даже предводителем разбойниц.
– Вот как? – Я сделал вид, что удивлен. Молодая женщина рассмеялась.
– Когда-то она была главной соперницей Вьерны, – продолжала она. – Теперь же Вьерна с большим удовольствием возвращает ее тебе. – Она перевела взгляд на Ширу. – Ошейник тебе очень к лицу, Шира.
В обращенных к ней глазах Ширы безграничная ненависть смешалась с отчаянием.
– Торговец говорит, что ты принадлежишь ему. Это правда? – спросила молодая женщина.
От переполнявшей ее ярости Шира не в силах была произнести ни слова.
– Отвечай, рабыня! – настойчиво потребовала женщина.
– Да, – процедила сквозь зубы Шира, – это мой хозяин.
Раскаты дружного женского хохота прокатились далеко за пределами лагеря.
