Александр Прозоров - Темное пророчество
– Повернись ко мне спиной. Потом можешь открыть глаза.
Битали послушался. Очутившись лицом к шкафам, свесил разлохмаченный конец крапивной веревки над резиновым ведром. Анита совсем рядом что-то бормотала быстрым речитативом и покачивалась из стороны в сторону – он чувствовал движения ее тела. Слова слились в невнятный тихий скулеж, даже вой. Рыжая мелко задрожала, вой стал заметно громче… и вдруг – кончик веревки начал набухать, белеть и с него закапало, закапало молоко, сливаясь в тонкую струйку.
– Сколько брать-то? – вслух подумал Кро. – Когда останавливать?
Анита, завывая на одной ноте, не ответила.
– Ларак по три грелки за раз набирал? Тогда и я столько же возьму, – решил Битали. – Интересно, а кто коров кормит? Я ведь этим не занимаюсь. Наверное, мадам Лартиг. Им сено нужно. Его должны привозить. А кто, кроме нее, может сено получать и распределять?
Горамник никак не реагировала, и он замолчал. Наполнил одну грелку, подставил вторую. Потом третью. Теплая, пахнущая паром жидкость быстро поднималась к краям.
– Анита, хватит, наверное. Анита, хватит. Анита! – повысил он голос, но отличница не реагировала. Битали пихнул ее локтем: – Проклятие, Анита, перельешь!
Но девушка продолжала выть. Кро вдруг померещилось, что с веревки вот-вот польется кровь, и он откинулся назад всем телом, ощутимо толкнув ведьму. Однако и это не помогло. Молоко подошло к краю – Битали быстро придвинул вторую из грелок, где еще оставалось немного места, вскочил, быстро натянул штаны, повернулся, срывая полотнище, накинул его на обнаженную помощницу, крепко обнял, оторвал от пола и затряс:
– Анита, очнись! Анита! Анита, ты меня слышишь?!
От тряски вой стал переливчатым, прерывистым. Девушка открыла глаза – но они были без зрачков. Тут Кро перепугался уже по-настоящему, отпустил полотенце, схватил ее обеими руками за голову, закричал в самое лицо:
– Да очнись же ты, ведьма несчастная!
– Осторожнее, уши оторвешь! – жалобно попросила отличница. – Дуболом.
– Хвала вечности, жива… – Битали перехватил еще не успевшее опасть полотенце, запахнул вокруг нее, крепко, крепко обнял, прижал к себе: – Анита, милая… Знал бы, лучше бы вместе с Лараком доить ходил.
– Чего знал, чудак? – Горамник положила голову ему на плечо. – Это было так захватывающе. Ощущение – словно летишь, летишь, летишь… Сквозь радугу. Знала бы сразу, ни за… А почему я завернута?
– Тебя было не разбудить. Вот я и обернул, чтобы… Ну, я же обещал?
– А-а… То есть нет… Значит, одежда обряда не прервала?
– Больше не течет. Значит, оборвала.
– Интересно… – Анита вся встряхнулась, поежилась: – Отвернись, я оденусь. Оказывается, ведьмой быть здорово! По справочнику и не поймешь. Понятно, отчего самой никак не остановиться… Поначалу глупо все казалось: веревку ласкать, да еще с мантрами нижних пределов. А потом как-то потянуло, потянуло, словно в омут засасывать начало. Легкость невероятная! Падаешь, как в пропасть, а она все не кончается. И ярко все, и на душе свободно, и такое чувство… Ну… Ну, словно ты всесильна! Словно пределов власти нет совершенно! Вечно бы так летала, если бы не ты. Можешь оборачиваться, я уже. Времени много прошло?
– Около часа.
– Еще куча времени! И домовым угощение разложить успеем, и сами перекусить. Ты тоже готов? Тогда я зову остальных.
– А с Генриеттой что делать? Где она, как ее вернуть?
– Никак, – покачала головой Анита. – Метаморф, как его время заканчивается, сам обратно перекидывается… Наверное. У профессора Традиша можно спросить. Я этим никогда не интересовалась. Мне-то зачем?
Генриетта Вантенуа не появилась ни в столовой, ни на алгебре, ни вечером во время очередного корсовинга.
– Если утром не придет, придется идти к директору, – уже укладываясь, сказал Битали. – Вдруг с ней что-то случилось?
– Придет, – ответил со своей постели Надодух. – Метаморфы на рассвете всегда обратно в людей перекидываются. Даже когда это опасно. Скажи, а Анита – она какая?
– Ты о чем?
– Как о чем? – Недоморф заворочался, повернулся на бок, приподнялся на локте. – Она ведь там… Ну, когда колдовала…
– Я не смотрел. – Битали закинул руки за голову. – Глаза закрыл.
– Что, совсем, ни чуть-чуть не подглядывал? – не поверил сосед.
– Нет. Я ведь обещал.
– Да ведь никто бы не узнал!
– Ну и что?
– Нет, правильно, конечно, – снова откинулся на спину недоморф. – Но я бы, наверно, не удержался. Она ведь очень красивая, правда?
– Анита? Красивая… – согласился Кро.
– Красивая. Очень… – Надодух натянул одеяло до ушей, отвернулся и затих.
* * *Вантенуа явилась к первому уроку – усталая, осунувшаяся. Уселась за стол перед партой Битали и недоморфа, повернулась к ним:
– Вчера чего-нибудь получилось?
– Все в порядке, – кивнул Кро. – А ты как?
– На нашей поляне проснулась. Долго вспомнить себя не могла, но потом все вернулось. Хорошо, у меня там одежда есть. Ну, ты знаешь.
– Генриетта, прости, – подсела ближе отличница. – Мне и в голову не пришло, что такое случиться может. Про звериную натуру.
– Голова чего-то болит… – Вантенуа потерла пальцами виски и отсела на соседнюю парту.
– Откуда же я знать могла?! – попыталась оправдаться перед Битали и Надодухом Анита. – Заклятье, оно ведь не на то нацелено было. Кто же знал, что ее натуру наружу вывернет? Это, наверное, из-за заклинания ей сейчас так плохо.
– Я понимаю, – кивнул Кро. – Только, если на нее это так действует, может, ее на время колдовства подальше от кабинета держать?
– И веревку, кстати, тоже от нее прятать нужно, – добавил Надодух.
– Что же, ее совсем туда не пускать?
– Похоже, мальчик Битали с компанией неудачников решил поиграть в заговорщиков, – развязно сообщил своим прихвостням Дожар. – Шепоточки, круглые глазки, секретики на ушко. Прямо кровавый двор Борджия в исполнении кроликов.
– Не лезь не в свое дело, Арно, – повысил голос Кро. – Будешь слушать чужие разговоры, ослиные уши вырастут.
– Ой, мне что-то послышалось? – с деланным удивлением покрутил головой графский отпрыск. – Неужели я обращался к кому-то из полукровок?
– Ты ищешь ссоры, Дожар? Соскучился по порезам на шкуре.
– О-о, кого я слышу, Битали Кро! – повернулся к нему юный граф, вскинул брови. – Ты хочешь пожелать мне доброго утра? И тебе того желаю!
Ухоженный, как пудель перед продажей: тонкие черты лица, аккуратно зачесанные волосы, голубые глаза и парусиновая форма с легким бирюзовым оттенком, холеные белые руки, на пальцах три изящных перстня, – Арно Дожар так и лучился доброжелательностью.
– Что ты сказал про моих друзей?!