Алёна Киселёва - Шанс на жизнь, шанс на смерть
Сложно сказать, сколько времени я тряслась на седле — уже минут через десять мозги превратились в кашу и отказывались выдавать информацию и контролировать тело. Непонятно, как вообще мне удалось не свалиться с коня ещё в первые секунды скачки… Из всей дороги мне запомнился лишь один момент, когда меня особенно сильно тряхнуло, а сзади раздался треск ломающегося дерева и тихий всплеск.
Арктур остановился, однако я заметила это не сразу, но потом опасливо открыла глаза и, уверившись в правдивости своих ощущений, приподнялась, осматриваясь. Конь завёз меня в какой-то мрачный дворик: несколько сухих деревьев с почерневшими стволами, смутно угадывающиеся по периметру остатки забора, покосившийся заброшенный дом с тёмными дырами оконных проёмов без рам и дверью, слетевшей с петель и одиноко лежащей у порога. Ветер зловеще завывал в пустом строении, оттуда доносились глухие скрипы. Для начала я разжала зубы: челюсть свело, обветренные губы пощипывало, в горле пересохло, на языке остался привкус кожи. Сумка плюхнулась на пыльную траву ненамного раньше, чем то же самое сделала я по другую сторону от коня. Пользуясь тем, что место моего пребывания не пользовалось популярностью среди жителей города (другими словами, здесь не было ни души), я позволила себе поваляться на земле — после жёсткого седла ровная твёрдая поверхность казалась королевской периной. Впрочем, эйфория прошла быстро: рукоятка меча, на котором я лежала, больно упиралась в поясницу, руки затекли в наручниках. Я медленно села, а затем и поднялась на ноги. Перечитав в своё время кучу всевозможной художественной литературы, я в теории знала два-три способа освобождения от нежелательных оков, но применить хоть один из них на практике без предварительных тренировок не могла. Самым перспективным мне казалось поковыряться в замке чем-нибудь тонким и крепким, но шансы найти гвоздь или шпильку на улице, подобной этой, стремились к нулю, да и сомнения в успехе операции по взлому не добавляли энтузиазма. Я обошла Арктура, который раз за разом безуспешно пытался привлечь моё внимание негодующим взглядом, и разочарованно осмотрела живописно разбросанные по траве вещи — сумка при падении раскрылась и извергла своё содержимое наружу. Я уже в красках представляла, как буду собирать своё барахло то ли зубами, то ли ногами, когда чернеющий среди пыльной зелени предмет навёл меня на мысль. Неуклюже извернувшись, я подобрала пистолет, по-древнему массивный, едва умещающийся в руке, задумчиво покрутила его в пальцах. Конечно, вероятность нечаянно застрелиться значительно превышала призрачную возможность вслепую перебить крепкую цепочку наручников, но угроза моему шаткому земному существованию меня не пугала, поэтому и считать проценты было ни к чему. Ценой неимоверных усилий я упёрла рукоятку пистолета в спину и, придерживая его двумя пальцами, натянула короткую цепь так, чтобы одно из звеньев оказалось прижатым к дулу, неуверенно щёлкнула по курку, едва доставая до него. Арктур наивно стоял на линии огня, с хорошо скрываемым любопытством за мной наблюдая, я, в последний момент это заметив, поспешила отойти, чуть подпортив с таким трудом достигнутое расположение оружия. Наконец, подготовительный этап был завершён, и я могла с чистой совестью нажать на курок, что, собственно, и сделала. Грохот выстрела ударил по ушам; я подсознательно вжала голову в плечи, ожидая привычного воя автомобильной сигнализации, всегда звучавшего у меня во дворе после аналогичного шума от петард, но последовало лишь тихое испуганное ржание Арктура. По спине пробежал лёгкий холодок: поначалу мне показалось, что пуля всё-таки пробила во мне дыру, но по позвоночнику ударил всего лишь выскользнувший из пальцев при отдаче пистолет. Я расслабила руки, осторожно развела их: оба запястья украшали широкие металлические браслеты с обрывком цепочки на каждом.
Я привела себя в порядок: нацепила пояс, перекинула через плечо сумку, убрала пистолет, в котором оставался, кажется, один патрон. Глубоко задумавшись о плане дальнейших действий, я полезла на коня в замедленном темпе и на полном автомате, в результате чего расположилась в седле лицом к хвосту. Я вяло встряхнулась, спрыгнула на землю и повторила попытку. Этот раз тоже не увенчался успехом. Сосредоточившись наконец, я поставила ногу в стремя, подумав, поставила её на землю и воспользовалась другой…
Арктур неохотно двинулся вперёд, то и дело опуская голову и принюхиваясь к жухлой пыльной траве. Странный район, в который меня занесло, не мог похвастаться густонаселённостью. Вдоль улицы тянулись пустые дома. В тёмных оконных проёмах я периодически замечала какое-то движение, но старалась не обращать внимания: думать, кто жил в таком месте, не хотелось. Порой ветер доносил до слуха лёгкие шепотки, отголоски шорохов, приглушённый звук шагов. Впереди показался то ли овраг, то ли река; дорогу венчал шаткий деревянный мостик из тёмных потрескавшихся брёвен. Дальше виднелось нагромождение камней — остатки какой-то древней стройки, а за ним — жилая часть города. Стоило мне подъехать чуть поближе, как мне удалось разглядеть и густую вязкую субстанцию, заполняющую овраг, и огромную дыру в мосту, от которой во все стороны змейками разбегались широкие трещины. Н-да, кажется, Арктур сегодня уже провёз меня этой дорогой, а проходить по ней дважды, по всей видимости, не положено… Я спешилась, подошла к берегу и, повнимательней осмотрев воду, если ЭТО, конечно, ещё можно было назвать водой, решила, что форсировать канаву не стану, даже если мне приставят пистолет к виску или нож к горлу. Жижа, по консистенции напоминавшая нефть, вздулась пузырём, лопнувшим у меня перед носом, окончательно убеждая меня в верности принятого решения. Последние надежды на мост развеялись, когда я, подобравшись к нему вплотную, ткнула пальцем в поручень: что-то жалобно скрипнуло, затрещало, цельное брёвнышко от берега до берега сломалось почти посередине и с противным чавкающим звуком, чуть похожим на всплеск, исчезло под слоем чёрной жижи, разок вяло колыхнувшейся и уже через секунду вновь застывшей. В довершение с затянутого серо-синими тучами неба полил дождь, мгновенно вымочив меня до нитки, Арктур недовольно зафыркал, самовольно направился к частично прохудившемуся навесу над крыльцом одного из крайних домов, но так до него и не дошёл — настороженно остановился на полпути. Послышался скрип половиц и на свет вышел человек, заставив меня нервно вздрогнуть. Высокий мужчина средних лет в жутко оборванной и потёртой одежде, с довольно длинными наполовину седыми волосами цвета спелой кукурузы, обветренными губами и… закрытыми глазами. Шёл он уверенно, как видящий человек, и остановился в нескольких шагах от меня, направив лицо в мою сторону. Я словно чувствовала на себе его взгляд, хотя и не понимала, как такое могло быть. Медленно, с опаской, из других домов выходили люди — по одному и группками. Дети, старики, женщины, мужчины, но всех объединяло одно — закрытые глаза.
