Игорь Негатин - Правитель
По залу сновали три женщины в белоснежных чепчиках и вышитых фартуках из льна. Не прошло и часа, как в обеденный зал вошел запыленный Барри и сказал, что все готово и мы можем отправляться. Во дворе уже выстроился десяток вооруженных всадников, а конюхи держали трех оседланных лошадей для меня и моих друзей. Чуть поодаль стояли еще несколько вьючных лошадей с вещами.
Барри взгромоздился в седло, приподнялся на стременах и окинул взглядом свой отряд. Хмыкнул что-то в бороду, дернул недовольно бровью. Еще раз хмыкнул, погрозил кулаком, пообещав кому-то спустить шкуру и сделать два барабана и бубен. Затейник, однако! Наконец он махнул рукой, давая команду отправляться. Звякнули подковы по камням, и тринадцать всадников выехали из ворот замка. Прошли шагом, разогревая лошадей, и вскоре уже пылили по дороге хорошей размашистой рысью. Кто-то из гномов забубнил песню, а я, покачиваясь в седле, слушал рассказы и, если честно… ничего не слышал. Я наслаждался…
Наслаждался наступающим летом и пьянящей свободой. Лето… Оно в этих краях всегда наступает неожиданно. Зарождается где-то далеко, приходит с южными ветрами и властно овладевает этими северными землями. Ты еще живешь памятью весенних дождей, а лето уже разливается по округе душистым хмельным медом и буйным очарованием цветущих лугов. Небо чистое и удивительно безоблачное. Синева глубокая, как море, и такая пронзительная, что дух захватывает. Хочется раскинуть руки и закричать. Будь у меня крылья, как у птицы, я бы летел в Кларэнс, а не скакал. Крыльев не было, да и парней своих я изрядно измучил — гнал без отдыха. Рядом — бок о бок — скакали Барри и Дарби. Поверьте, мне стоило большого труда не сорваться в галоп.
Будь проклят этот долгий путь!
Дарби, пыхтя от собственной важности, рассказывал о новостях в городе и своих планах на будущее. Упомянул про ультиматум, поставленный моими парнями Барту норр Сьерра. Говорят, что поначалу норр слегка ошалел от такой наглости, но потом подумал и решил не связываться с орденом. Точнее — начал действовать в правильном направлении. Мол, ну их к дьяволу, этих орденских отморозков. Да, про аресты и казни мне рассказывал маг Азур.
— Еще немного, и парни разнесли бы Сьерра… Ты уж поверь, Серж…
— Не сомневаюсь…
Если и есть сейчас два города в Асперанорре, свободных от нежити, так это Кларэнс и Сьерра. Еще бы окрестные земли подчистить… Барри упомянул, что мастер Гэрт защищает окрестности Кларэнса по плану, который они придумали со стариком Вэльдом.
После ухода из замка Альдкамм перед нашим орденом встала новая проблема — дефицит наемников. На данный момент у нас было сорок проверенных в бою, хорошо вооруженных и обученных всадников. Имелся небольшой отряд из тридцати наемников-пехотинцев, которые пришли из северных земель по зову Рэйнара. Ну и пятьдесят гномов под командой Сигура, которые охраняли орден.
Дьявол придумал эти долгие дороги… Никак не иначе. Кусок не лез в горло. Если бы не лошади, которым надо отдыхать, то я бы вообще не останавливался. Несмотря на усталость. Да, немного отвык за это время от езды, весь день в седле — тело побаливало.
Последний перегон до Кларэнса я уже ругался сквозь зубы и порывался поднять лошадь в галоп. Дарби скакал рядом и мягко бурчал, укоряя меня за излишнюю поспешность. Мол, все понимаю, но дай людям подготовиться к встрече! Тем более что двух гномов он уже послал вперед гонцами, чтобы сообщить радостную весть. Я хрипло матерился в ответ и боролся с желанием рвануть вперед. Лошадь подо мной уже танцевала от этой нервозности. Она была гораздо умнее и терпеливее своего седока.
— Вы ждали месяцы, магистр, — бурчал Барри. — Потерпите еще немного…
Перевалили через холм, и вдруг я увидел четырех всадников в развевающихся плащах, несущихся вскачь. Увидел и замер. Только головой покачал. Рэйнар… Мэдд… Андрейка… Вэльд…
— Вот дьявол… — только и успел прошептать я.
Меня просто вырвали из седла, едва не завалив бедную лошадь. Обнимали, хлопали по плечам, что-то кричали, а Мэдд даже прослезился. Старина Мэдд… Он что-то бурчал, прижимая меня к своей широкой груди, да так, что у меня кости трещали. Андрюшка повис на плечах…
— Задушите, черти! — Я уже хрипел.
— Ваш плащ, магистр! — Вэльд подошел и набросил на мои плечи белый плащ с черным псом, изображенным на спине.
— Мэриан? Кира? Где все остальные?!
— Все живы и здоровы, — пророкотал Мэдд.
— Где они?!
— Они ждут в замке, Серж. Все ждут. Они рвались сюда, но я запретил. Женщины должны ждать своих мужей дома, не так ли? — сказал Рэйнар Трэмп и весело оскалился.
— Так чего же мы ждем? — С седла свесился Дарби, подмигнул и ухмыльнулся. — У меня уже в глотке пересохло, как выпить охота…
— По коням!
— Хэйс!!!
В Кларэнс мы ворвались галопом, распугивая прохожих, которые едва уворачивались, чтобы не попасть под копыта скачущих лошадей. Подковы высекали искры из мостовой. Я ничего не слышал и не видел. Как в тумане.
Ворота замка, площадь… Лестница… Какие-то люди… Мэриан. Она стояла на ступеньках рядом с Кирой Трэмп, теребя руками платок. Казалось, еще немного, и любимая рванет мне навстречу.
Поводья подскочившему конюху… Первый шаг… Еще шаг — и растворюсь в этом взгляде. Каким он был? Увольте от рассказа, но дай вам боги увидеть в своей жизни такой же. Я не слышал ни радостных криков Рэйнара, ни довольного бурчания Мэдда. Я видел только Мэриан, и никого больше…
Все повторится — мир не изменить.
Все повторится — кроме наших судеб.
И незатейлива природа бытия,
Над бездной обнажая души.
Мир замер. Он исчез, утонув в ее счастливых глазах, будто и не было никого вокруг. Она то улыбалась, то хмурилась, словно рассказывала мне о днях, проведенных в разлуке, а я смотрел, слушал этот безмолвный рассказ, и в горле стоял ком.
Все повторится — и осень, и весна,
Все повторится — кроме тех мгновений.
И ласковым дождем прольются небеса,
Над городами грозами шалея.
Боялся сделать шаг навстречу, чтобы не разрушить это хрупкое чувство покоя, заполнившее душу. Две души, говорящие на одном, понятном лишь им одним языке. Где-то рядом шумели люди, кто-то хлопал меня по плечам, выражая свою радость по поводу моего возвращения. Гэрт, Сигур, Кира Трэмп… На ступеньках, опираясь на трость, стоял Робьен. Я был глух и слеп. Я видел Мэриан. Именно она была тем самым миром, ради которого я был готов на все. Даже превратиться в камень.
Все повторится — в пьесах и стихах,
Все повторится — в переливах песен.
И пусть мне скажут, что не вечен я.
Но я люблю, и значит — я бессмертен…[2]
Видел только ее глаза, улыбку и знал: нет ничего невозможного в этом мире. Нам все по плечу. И еще… если боги и правда все знают и все видят, то мне кажется, что сейчас они улыбнулись.
