Галина Гончарова - Полудемон. Месть принцессы
Дед умирал, меня еще не родили, Мишель… Мама была безумна, и корона не приняла бы ее. Как это ни печально.
Зато сейчас — дворец почуял родную кровь. И я должен это подтвердить.
Я спокойно беру кинжал, привычно касаюсь кончиком языка острейшего лезвия. Ритуальный, темная старая бронза еще времен Алетара. Стиль «вороньи когти», не отравлен.
Острая сталь легко впивается в запястье — и на белую плиту падают темные, почти черные капли крови. Магия крови ею и поддерживается, иначе никак. Только родной кровью, отданной добровольно. Они падают черными рубинами, впитываются в белый камень, словно их и не было, струна опять звенит — но на этот раз громко, отчетливо, торжествующе, извещая тех, кто умеет слышать, что король принимает ответственность за свою страну и свой народ.
Не власть, нет. Власть всяк дурак примет. А вот ответственность, обязанность карать и миловать — это не право. Это тяжкая ноша. И мы оба — и я, и давно умерший мужчина, ставший сердцем Алетара, — понимаем это.
Я подношу кубок к губам и выпиваю до дна.
Вино жизни, вино земли…
Браслет скользит на запястье, закрывая рану — и словно впивается в него. Теперь уже не снять. Никогда.
А корона…
Те ритуалы, которые придумали холопы Светлого Святого, — они только ритуалы. Глупые, красивые… И смысла в них не больше, чем в вычесывании крыс. Смешные люди…
Струна замолкает, и я понимаю, что мне пора уходить. Темнота подползает к ногам, обвивается вокруг них громадной змеей… Я наклоняюсь, пальцы скользят по прохладной гладкой чешуе.
Душа дворца?
И неудивительно. Кем она еще может быть в такой обстановке? Только ядовитой гадиной.
Но теперь мы с ней связаны. Моя сила питает ее, она защищает меня. Высшая некромантия и магия крови. И не надо говорить, что ничего хорошего из темных ритуалов не выходит. Ножом тоже можно и колбасу резать — и человека.
Все от нас зависит.
Когда я возвращаюсь обратно, все так же спят. Я падаю в кровать и расслабляюсь.
Попробовать поспать?
Надо… завтра тяжелый день, как и любой в этом гадюшнике.
Вот тогда я и влип в это дело с короной. Именно тогда, а не позднее, как напишут летописцы. Все было решено — и судьба выбрала себе русло, рванувшись в него стремительным потоком. Я по-прежнему мог уйти, умереть, жениться, развестись… да что угодно. Но это что угодно я уже делал, будучи королем Раденора.
Истинным королем.
Такие вот игрушки для взрослых мальчиков.
* * *Томми так ничего и не заметил. А я просыпаюсь слишком рано. Это мы в деревне встаем с рассветом, ложимся с закатом, а в королевском дворце такое не принято. Раньше одиннадцатого колокола Рудольф и глаз не открывал никогда. И что мне оставалось?
Да пойти побродить по дворцу. Авось где накормят?
Том звал с собой в город, но я отказался. Успею еще. Пока же мне просто хотелось побыть одному — и подумать о вчерашней ночи. Не сон ли?
Но браслет из черненого серебра холодит кожу, и снять его можно только вместе с рукой. На нем простыми штрихами выполнена эмблема Раденора. Моей страны, моей земли. И одно имя.
Алетар.
Тот, кто создал, тот, кто носил, тот, кто не пожалел ни себя, ни родных. Как этот браслет попадает обратно после смерти короля?
Не знаю. Но готов поверить в любое чудо. Некромантия на многое способна, это не тупой подъем зомби. Это ритуалы, сила, магия, в том числе и магия крови.
И передача власти от Алетара — ко мне. В том числе.
Это был не сон.
Королевский дворец произвел на меня двойственное впечатление. С одной стороны — красиво. Всюду роскошь в понимании дядюшки Рудольфа. То есть много золота, драгоценных камней, оружия на стенках, портретов грозного государя, который чего-то там героически побеждал. Интересно — что или кого? А, вот, понятно. На каждой картине король был на переднем плане, а за ним виднелись трибуны с ликующими — естественно! — подданными. Грандиозные победы Его Величества на рыцарских турнирах. Я брезгливо фыркаю у портрета. Лучше бы ты, чем свою раззолоченную морду всюду вешать и турниры устраивать, налоги снизил. А то люди с голоду мрут, а тебе и дела нету.
— Смотри-ка, нашему провинциалу понравились изображения Его Величества — протянул сзади чей-то ехидный голосок. — Стоит как пришитый уже минут двадцать…
Ну и стою. Задумался. Хотя… я понимаю, здесь думать не в моде. Вот если бы я воздух портил — меня бы поняли. А думать — это недостойное рыцаря занятие.
— Ну и пусть стоит. Его Величество, как настоящий мужчина, любит только дам, поэтому нашему провинциальчику ничего не светит, — вмешивается второй голос. Не лучше первого.
— Даже если он две косички заплетет, — опять первый голос. — Хотя если он попросит — у меня есть знакомый любитель мальчиков с тугой попкой. Эй, провинциальчик…
Я медленно оборачиваюсь. Демоническая кровь бурлит в венах. Эх, полоснуть бы вас сейчас хвостом по чему придется. Вы бы долго подыхали от яда. Но — нельзя. Пока — нельзя. Даже когтями нельзя. Но язык у полудемонов тоже может быть оружием. И я вежливо улыбаюсь прямо в лицо двум дворянам. Один чуть повыше, в голубом камзоле, похож лицом на испуганную крысу. Второй — чуть пониже, пухленький, как шарик на круглых ножках. Такого даже хвостом бить неохота. Все равно жало застрянет в сале. И яд в кровь не попадет.
Я чуть кланяюсь:
— Господа, мне жаль, что не могу разделить ваши наклонности, но как настоящий мужчина я предпочитаю сражения и женщин. Как настоящий дворянин я также обещаю никому не рассказывать, что вы тесно дружите с любителями мальчиков.
Слова «тесно дружите» я подчеркиваю и голосом и наглой ухмылкой. До дворянчиков доходит с опозданием — через полминуты.
— Да как ты смеешь нас оскорблять, хам?!! — возмущается тощий. Ага. Это он говорил первым. Что ж, и не жалко.
— Действительно, господа. Мне не стоило оскорблять вас. Я обещал наставнику не издеваться над убогими. Прошу меня извинить. Вас и так судьба обидела.
Издевательский поклон.
— Да я!.. Да я тебя!!! — возмущается толстячок. Я ехидно оглядываю его — от одного толстого бока к другому.
— Что вы меня? Сядете сверху и раздавите? Извините. Я уже сказал, что предпочитаю женщин.
Слева раздаются неуверенные смешки. Я чуть скашиваю глаза. Ага. Королевский двор — место, где нет уединения. Вот опять придворные нарисовались. Где бы от них спастись?
Отвлекшись, я едва не пропускаю момент, когда в лицо мне полетел носовой платок. Платок пришлось поймать и демонстративно вытереть им подошву сапога.
— Сударь! Вы хам!! Я требую удовлетворения!!!
