Это всё зелье! - Миклашевская Ольга

Как Лис оказался на холме и что там делал, он рассказывать отказался. Но я поначалу не придала этому особого значения: в конце концов, до выздоровления ему было еще очень далеко, а больным подобные капризы позволяются. Я была уверена, что рано или поздно обо всем узнаю. Мы же друзья, в конце концов.

Но с тех пор наши отношения начали круто меняться: даже вернувшись в академию, Лис стал все больше отдаляться от меня. Я не могла понять, что с ним происходит, и мы стали уже не так близки, чтобы можно было спросить его об этом напрямую. Мы все еще иногда ходили в «Кентавр и кофе», обедали вместе в столовой, сидели рядом на некоторых предметах, но разговаривали друг с другом все меньше и меньше. Все чаще мы проводили время после академии врозь, я не знала, чем занимается Лис, а сама стала находить отраду в домашних заданиях и дополнительных занятиях.

Я злилась на него. Еще бы я не злилась, ведь я ненавижу, когда ситуация выходит из-под контроля и от меня уже ничего не зависит. И от того, что я находилась в постоянном раздражении, не в силах ничего изменить, все становилось только хуже. В этом замкнутом круге для нашей дружбы оставалось слишком мало места.

Спустя почти год после этой истории одним морозным зимним вечером голубь-альбинос принес мне письмо. Это было очень изящно составленное приглашение на ужин в честь помолвки для «самых близких друзей и родных».

Сейчас я не понимаю, зачем нужно было столько пафоса, потому что «самым близким другом» оказалась только я, остальными приглашенными были немногочисленными родственниками. Две сводные сестры леди Аиды (такие же элегантные, но не такие красивые) с мужьями – вот и вся родня.

Сначала мне казалось, что Лис пригласил меня, чтобы поглумиться, показать, какую большую честь он мне оказывает этим официальным письмом. У меня слишком много накопилось – в тот вечер я высказала ему все.

Но прежде мне предстояло познакомиться с его невестой, которую – как я думала – я раньше в глаза не видела. И каково же было мое удивление, когда у порога меня встретила та самая оборотниха-рысь, из-за которой год назад произошел злополучный инцидент на Холме.

Догадка пронзила мой мозг, как выпущенная из автоматического арбалета стрела.

– Василина? – прошептала я, и она, улыбаясь, протянула мне руку для пожатия.

На ней было белое короткое платьице и аккуратные туфельки. Рыжие длинные волосы мягкими волнами ниспадали до самой талии. Она была сама изящность и простота, и даже маленькие кошачьи ушки, выдававшие в ней оборотня, выглядели донельзя невинно.

Она сделала вид, что не узнала меня. Правда, теперь мне кажется, что, наверное, в первую нашу встречу она действительно была не в том состоянии, чтобы запоминать лица.

– О, а ты, наверное, Тина! Лис столько о тебе рассказывал!

Стараясь не выдавать своей брезгливости, я осторожно пожала протянутую руку за кончики пальцев.

Сказать, что я была поражена происходящим, означает не сказать ничего. В моей голове напавшая на Лиса и дочь советника городского главы с цветочным именем Василина были двумя совершенно разными девушками. Даже в страшном сне я не могла представить, что здравомыслящий, умный, красивый парень станет заложником комплекса жертвы.

Но никого, кроме меня, это, казалось бы, не волновало. Все наслаждались вечером, угощениями и поздравляли молодую пару. На мой взгляд, чересчур молодую, ведь до совершеннолетия им обоим было как пешком до границы Плоских земель. К чему такие детские игры… Все это было выше моего понимания.

Поймать Лиса мне удалось только к концу вечера: он то ворковал со своей «невестой», то обсуждал какие-то непонятные мне материи с отцом или мужьями теток. В тот вечер Герольд впервые заговорил со мной. Скорее всего, дело в том, что ему стало жаль меня, забившуюся в угол одиночку со стаканом морковного сока. (Никогда прежде не пила овощного сока вкуснее!) Мы обсуждали академию, еду и погоду, и это помогло мне немного успокоиться, перед тем как я столкнулась с Лисом на безлюдном втором этаже, когда направлялась в туалет, чтобы умыться и прийти в себя.

– Привет.

– Привет.

Со стороны могло показаться, что мы просто знакомые, которые раньше где-то встречались, но не особо ладят друг с другом. В общем-то, теперь так оно и было.

– Можем поговорить? – Едва я задала этот вопрос, как у парня вырвался еле слышный стон. Конечно, я бы на его месте тоже не хотела, чтобы кто-то испортил такой потрясающий вечер.

– Давай попробуем.

Мы вошли в первую попавшуюся комнату, которая оказалась огромной библиотекой. Раньше я часто проводила здесь много времени, и знакомое место помогало почувствовать себя уверенней.

– Ну? – спросил Лис. Свет мы так и не зажгли, и в потемках я не могла разобрать выражения его лица. Но мне ничего не стоило дорисовать это в воображении.

– Я хочу понять, что с тобой происходит, – начала я, но тут же поняла, что, сколько бы я прежде ни репетировала этот разговор в своей голове, сейчас заготовленные фразы казались напыщенными и пустыми.

– Ничего, – раздраженно ответил Лис. – Это моя помолвка. Я говорил об этой девушке. Лина. Дочь советника моего отца. Нам уже по шестнадцать, и все по законам, ты знаешь.

От его слов я немного растерялась.

– Я не о том, Лис. Эта девушка год назад вспорола тебе живот и оставила умирать на Холме.

– Только не говори, что волнуешься за меня.

Прозвучало это, наверное, даже с большим сарказмом, чем хотелось самому Лису.

Дыхание мое сбилось. Это было похоже на один из тех кошмаров, которые снились мне в последний год, с той только разницей, что все происходило по-настоящему.

– А что, не могу?! – Голос невольно стал выше. Мне было больно слышать все, что он говорил, очень больно.

– Юстина, пойми, не всякая дружба длится вечно. Я благодарен тебе за совместное детство, но теперь мы выросли, и мы совсем другие люди. У каждого из нас свои заботы и проблемы, которые лучше не вешать на плечи другого.

Что? Я не могла поверить своим ушам. Наша дружба для него уже ничего не значит? Мы разошлись как в небе дирижабли – он это хотел сказать?

– То есть ты просишь меня оставить тебя в покое?

В темноте было плохо видно, но я поняла, что Лис кивнул.

– Именно.

– Тогда зачем пригласил меня на эту проклятую вечеринку?

Он не ответил. Или не хотел говорить, или сам только сейчас осознал, что мне здесь делать нечего.

– Чтобы ты меня… – Но он запнулся.

– Я тебя что? Чтобы я тебя поздравила с твоей потрясающей невестой? Ты так и не рассказал мне, что произошло, что ты – звезды мне в свидетели – чуть не умер тогда! – Я тыкала пальцем ему в грудь и была уже так зла, что просто не могла остановиться. – И что бы ты там ни говорил, ты не можешь мне запретить волноваться за тебя, или любить тебя, или…

Но я не успела договорить.

– Любить? – Голос Лиса звучал сухо и отстраненно. – Ты не могла в меня влюбиться: мы же просто друзья.

Я замерла, пораженная словами, которые только что слетели с моего языка. Неужели я призналась ему? Вот так, при таких обстоятельствах?

– Я ухожу, – сказала я тихо. – Можешь не провожать.

Вот так закончилась наша многолетняя дружба. Мне было пятнадцать, Лису – шестнадцать. И мы оба были слишком глупы, чтобы попытаться что-то исправить. А может, глупа была только я.

– Эй, Раэль, место свободно?

Воспоминания прервал появившийся как всегда «вовремя» Орон. Не знаю, почему он ко мне все время липнет, но думаю, дело в том, что от меня за версту воняет неудачами. А стрелок стрелка видит издалека, как говорится.

Терять мне было уже нечего.

– Ну свободно.

Парень обрадовался и плюхнулся на соседний стул, по пути смахнув со стола корзиночку с хлебом. Да, кое-что мне это определенно напоминает, пусть тот день, кажется, был уже вечность назад.

– Что-то ты грустишь, – забеспокоился Орон, запихивая в пасть здоровенный бутерброд. – Слушай, хочешь, я тебе забавную историю расскажу?