Свитки Серафима (СИ) - Осипова Иванна

Резко развернул воин коня, поднял на дыбы и, разбрасывая землю из-под копыт, как вихрь скрылся в лесу. Глубоко вздохнул Серафим. Сколько ещё испытаний уготовано в последние часы исполнения обета?

Молился молодой монах. Закрыл глаза, погрузившись в полудрёму. И потекло время через сердце, то шелковистой нитью, то цепляя терновником. Нутром Серафим почуял странное — весь мир состоял из путей широких и узких, как лесная тропа. Осознал он, что означает «неизбежность», которая случится, подчиняя себе, а когда и ветвится дорога человеческая, даёт выбор. Горящее слово, рождённое сердцем, могло изменить всё.

— Послушник, посмотри на меня. — Тихой поступью подкрался к Серафиму нежный голос, окутал мягко и призывно. — Проснись.

Серафим открыл глаза, взглянул на дорогу и подумал, что лучше бы ему ослепнуть, лучше бы не покидать кельи. Прекрасная девушка стояла перед камнем в наступившем вечернем мраке. Иссиня-чёрные волосы укрывали то, что не могла скрыть полупрозрачная шитая рубаха в узорах неподвластных человеческой руке. Ни разу не видал Серафим таких красавиц. Тёмные словно ночь, глаза девы прожигали тело, волновали естеством. Не размыкая алых губ, ласковым голосом она звала за собой.

Серафиму стало казаться, что сойди он теперь же с камня, как станет безмерно счастлив и познает разом небо и землю, рай и ад. Холодный пот и одновременно огненный жар сотрясали тело. Позабыл послушник обо всём. Сердце видело лишь деву, стоящую пред камнем. От неё шёл такой свет, что слезы сами лились по щекам. Содрогнулась душа, содрогнулась, но не пала. Он смог видеть, отерев влагу.

Тёмен был свет от прекрасной девы, а глаза пусты. Холод и смерть исходили от чарующей красавицы. Отказался он и от третьего соблазна. Прав оказался Илия — шла битва за душу Серафима. Один послушник против неведомых ему сил. Но он чувствовал, что странник, а может не только старый друг рядом.

Засмеялась дева, зло сверкнула очами, обдала ледяным ветром и сгинула, словно и не было её. Легко вздохнул Серафим, чуя конец испытаниям. Ночь сгустилась. И стал послушник дожидаться рассвета. Глаз не закрывал, и почудилось ему, что между ним и миром поднялась прозрачная стена. Серафим всё видел и слышал, но оставался недосягаем для любого, кто захотел бы снова испытать его.

Тогда же рваным лоскутом раскрылось пространство на дороге, выпустив безликую фигуру. Ни страха, ни тревоги не вызвал гость у Серафима. Стена надёжно защищала послушника, не знавшего, чего ещё ожидать от судьбы.

25

Алексей оторвался от созерцания земли под ногами и посмотрел на Ярослава, идущего впереди. Одним взглядом охватил затылок с чуть вьющимися русыми волосами и прямую спину. Подумал:

«Да пожалуй военный. Вон и волосы коротко стрижены. Выправка и привычка раздавать приказы. Решительный и серьёзный. Противоположность беззаботному оболтусу Сашке».

Новый порыв ветра принёс с собой холодное и зябкое напоминание об осени. Поёжившись, Алексей втянул голову в плечи, зарылся подбородком в поднятый воротник куртки. Несколько дней прошло с момента приезда в городок, а погода резко повернула в сторону заморозков. Ледяной ветер отвлёк его от раздумий.

Он снова воткнулся взглядом в натянутую струной спину Ярослава. Будто почувствовав пристальное внимание, Яр обернулся, взмахнул рукой в свете покосившегося фонаря, указывая на редкую поросль кустарника.

— Туда.

Полумрак не помешал Алексею увидеть на руке Ярослава широкий чернёный браслет, ранее скрытый рукавом не по погоде лёгкой куртки. Именно эту штуку историк принял за часы, случайно подсмотрев за приятелями на улице.

Однако, примечательнее был перстень на пальце военного. И не подумал бы запоминать подобную мелочь, но совсем недавно видел у Казимира Смурова похожий. Если ещё и готическая Т на месте, то…

Что тогда будет, Алексей подумать не успел.

Яр нырнул в небольшой проём между кустами. Следом так же поступил Сашка и дёрнул за рукав задумавшегося историка. Мимо прогрохотал товарный поезд, звук приближения которого сопровождал их путь некоторое время. Они подобрались к железной дороге.

Втянув тонкими ноздрями воздух, Яр довольно долго смотрел вдоль дороги в сторону вокзала. Теперь далёкого и обозначенного лишь размытым отсветом огней. Рельсы загудели, и дрожь по нарастающей пошла по земле к ногам Яра. Чёрная громада с двумя жёлтыми пятнами двигалось к фигурам в темноте. Неторопливо вернувшись на обочину, Яр коротко скомандовал:

— Приготовьтесь.

Алексей недоверчиво посмотрел на приближающийся поезд, на спутников. Серьёзно? Они собирались цепляться за несущийся поезд? Тем временем товарные вагоны, грузно сбрасывая скорость, проехали немного вперёд и остановились.

— Давайте.

Яр пружинисто подскочил, ухватился за изогнутую железку на платформе для грузов, и уже сверху тянул руку, чтобы помочь Алексею.

— Быстрее, — пыхтел позади Сашка. — Стоянка всего минуту.

Вагоны скрипнули и, толчками набирая скорость, покатились в темноту. На платформе было прохладно. Спрятавшись от ветра за громоздкой, бесформенной горой, накрытой брезентом, путешественники молча смотрели друг на друга.

Яр оставался непроницаем и изредка выглядывал вперёд по ходу поезда, пытаясь различить во тьме нужную точку, цель их путешествия.

Таращась на летящий мимо лес, Алексей старался понять, что здесь делает. Ночью, на платформе товарняка, везущего его неизвестно куда, он испытывал смешанные чувства предвкушения, волнения и страха. Не единожды он задавал себя один и тот же вопрос: «Почему я согласился пойти с ними? Без объяснений и хотя бы иллюзии договорённости». Ответа не находилось. Вероятно, виной был радостный, бодрящий трепет от близкого приключения, дух авантюризма, немедленно захвативший Алексея в плен. В груди сильно и быстро билось сердце. Душа и тело жили этой минутой.

«А ты экстремал, Алёшка!», — с усмешкой подумал историк, открывая очередную грань собственной натуры.

Иные обстоятельства, вот и полезло на свет из скрытых закоулков души нечто непривычное и волнующее. Стоя на платформе, он уже сильно замёрз, когда вагоны начали притормаживать. Под тихий ход поезда печально стучали колёса.

— Сходим! — Яр опять был немногословен.

Они дождались, когда платформа поравнялась с покосившимся, разбитым перроном и друг за другом перепрыгнули с поезда на него.

— Почти на месте.

И в темноте было понятно, что Сашка улыбается. Алексей вдруг ясно осознал, что его втянули в нечто совершенно непонятное и опасное. И тут ему сделалось страшно по-настоящему, до холодеющих пальцев на ногах. От макушки до пяток пробило молнией, потекло по телу адреналином. Стало жарко.

Покосившаяся бетонная плита бурно поросла мшистой растительностью и кривыми кустами, проросшими через разломы. Природа победила, разрушая, кроша, разрывая на части то, что когда-то создал человек. Темнота казалась густой, точно чернила. Они соскочили на землю, так как ступени были разбиты, и опаснее спускаться по ним, чем прыгать с платформы в чёрную бездну под ногами.

Преодолев дрожь, вызванную резким осенним ветром и беспокойством, Алексей решился уточнить, куда они идут. Ответ не изменился.

— Троицкий монастырь, — Сашка вполне дружески коснулся плеча историка. — Тебя должно заинтересовать.

От Ярослава добиться информации было невозможно. Он промолчал, будто и не заметив разговора. И добродушие Сашки, и отстранённость Яра ничуть не успокоили Алексея. Но делать нечего, они упрямо продвигались дальше по лесу.

Наверное, ни за что на свете Алексей не решился бы совершить подобное путешествие в одиночестве — опустошаемый осенью лес внушал тревогу, чернота вокруг словно сопротивлялась и не пускала путешественников дальше.

Алексей ведь думал о Троицком монастыре, планировал разыскать развалины. И вот, оно само идёт в руки вместе с проводниками. Только так странно и неожиданно, что Алексей не чувствовал себя готовым принять подарок. Тем более, насильно. Его мнение никого как будто не интересовало.