Токацин - Солнечный змей
— Оставь, Фрисс, — Некромант отстранил его руку и опустил край рубахи. — Ты чувствовал что-нибудь, когда время замедлилось? Говорят, может быть оглушение, как на большой глубине, вплоть до кровоизлияний. Я рискнул поставить опыт… наверное, следовало тебя предупредить.
Речник изумлённо мигнул.
— Мрряф?! — Алсаг поставил уши торчком. — Мрря-а?!
— Та! Фрисс, ты слышишь меня сейчас? — Нецис тронул Речника за руку. — Что в твоих глазах?
Фриссгейн мотнул головой. Ему хотелось ущипнуть себя, проверить, не наслал ли Тзангол очередной морок, но жгучая боль в ладонях и запястьях напоминала, что он не спит.
— Н-нецис! Река моя Праматерь, что… Ты в самом деле узнал кошачье заклятие?! Ты теперь повелитель времени?! — он растерянно усмехнулся. — Боги великие…
Некромант покачал головой и снова прижал ладонь к пораненому боку. Его бледное лицо посерело и осунулось.
— Мне надо отдохнуть, Фрисс. Это… это труднее, чем я предполагал.
— Само собой, — Речник помог ему лечь, прикрыл голову увядшим листом из запасов Двухвостки. — Если что, с растениями я справлюсь. Река моя Праматерь! Астанен не поверит, когда узнает! Мы возьмём сильный отряд, Речников, магов… Астанен непременно даст тебе войско!
Нецис не ответил. С неба лился золотой огонь, и прозрачная безлистная крона Чокры не защищала от него. Вся листва свернулась и попряталась по дуплам, и дерево казалось мёртвым. Фрисс посмотрел на него, нахмурился и осторожно спустился на землю.
— Ашшт! — зашипел, показывая клыки, детёныш Квэнгина. Он цеплялся за плечи Речника и выглядывал из-за его макушки, сверкая глазами.
Щупальца лежали там же, под корнями. Они высохли и сморщились, как опавшие плоды Чинпы. Обрывки лиан путались в ногах. К мёртвому зверьку, затянутому в кору, уже слетались мухи.
— Фиэнча, — Речник подобрал странно окрашенный лист и помял в пальцах — запах тоже был странный. — Ты — страж растений? Ты охраняешь эти травы?
Никто не ответил ему, и в трещинах коры не сверкнули желтовато-зелёные нити. Поодаль колыхались, поворачивая листья от солнца, подвижные кусты. К безжизненным побегам сползлись токатли и костяные змеи, растаскивая мёртвые растения по норам.
— Ты только защищалась, — покачал головой Фрисс. — Мы пришли сюда, топтали твои травы. Я не знал, что ты здесь. Жаль, что так вышло. Они вырастут ещё…
Он вздохнул. Водяной шар, появившись из ниоткуда, набухал под его пальцами, раздувался — и наконец взорвался брызгами, окропив корни Чокры.
— Мы не хотим никого тут обидеть, — вздохнул Речник. — Мы ищем дожди и ветер. Они вернутся в эту землю, и все травы поднимутся вновь. Пропусти нас по своей земле…
Он вернулся к Флоне и сидел на её панцире, время от времени подкладывая ей в пасть обрывок лозы, пока на груде тюков не зашевелился Нецис. Его взгляд прояснился. Стряхнув с чешуйчатой брони чёрную пыль, он повернулся к Речнику и криво усмехнулся.
— Нам пока что везло, Фрисс. Моли богов, чтобы они и впредь были к нам благосклонны. Здесь, в Шочицалане, деревья выпили яд, отметили и окружили его, опасностей тут много, но их видно издалека. Думаю, мы можем разделиться. Возьми нож, Фрисс. Ты пойдёшь один. Один пойду и я. Алсаг, вы с Флоной будете вместе. Не подходите к большим деревьям — это дома фиэнчей, лишние столкновения нам ни к чему.
Речник кивнул, хмурым взглядом окидывая равнину, заваленную битым камнем и сухими листьями. Древние улицы едва-едва угадывались, чаши прудов не отличить было от оград, за которыми выращивали травы для зелий, то, что осталось от домов, громоздилось оплывшими холмами. Тут и там, закрывая камни тенью ветвей, поднимались Высокие Деревья — Чокры, Джити, угрюмые отцветшие Гхольмы. Они стояли поодаль друг от друга, и Фрисс кожей чувствовал, как фиэнчи, распластавшись под корой, недовольно косятся на собратьев.
— Возьми ты нож, Нецис, — покачал головой Речник, осторожно положив мерцающее лезвие на камень. — Мне хватит мечей.
— Та-а, ассинхи, — пробормотал Некромант, но оружие взял. — Будь осторожен, Фрисс. Тут не берег Великой Реки. Если увидишь что-то опасное, или почувствуешь, или заметишь чёрную траву — посылай в небо молнию. Сам ничего не трогай! К тебе, Алсаг, это тоже относится. И ещё… травы нападают, если задеть их, глаз у них нет. Если задеть и встать пнём — соберутся растения со всей округи.
— Мрря, — прижал уши Алсаг. — Фррисс, если начнётся еррунда, брросай лианам эту мелкую тваррь. Её им хватит надолго, ты успеешь удррать.
Речник молча схватил кота за шкирку и крепко встряхнул.
— Та-а! — Нецис вцепился в его запястье. — Илкор ан Сарк! Не время, Фрисс. Совсем не время. И ты не говори лишнего, Алсаг. Расходимся! До вечера я постараюсь найти укрытие, если не найду — заночуем на воде.
Чёрный нетопырь взлетел над безлистной Чокрой и растаял в зелёном мареве. Флона неспешно развернулась и потопала в кусты, подальше от опасного дерева. Речник утёр лоб, поправил повязку и пошёл в другую сторону, осторожно обходя вывороченные корни. Фиэнча больше не напоминала о себе, но мало ли…
Когда вытоптанная полянка закончилась, Речник достал мечи. Подвижные лозы недовольно поскрипывали, отползая с дороги, — ни огонь, ни трескучие искры не пришлись им по вкусу. Фрисс пробирался по осколкам базальтовых и гранитных плит, припорошенным сухой листвой, оскальзывался на мокрых моховых подушках — кое-где в оросительных канавках ещё осталась влага — отодвигал клинками ветки и заглядывал в тёмные провалы.
«Чивенкве,» — потемневшая кость выпала из трещины, и каменная плита со скрежетом поползла в сторону, едва не придавив Речнику ногу. «Крошево, и пыль, и мертвечина. Совсем как в Чивенкве. Гедимина бы сюда…»
Под засохшей грязью на дне чаши-источника — в ней, расколотой и пересохшей, успел вырасти большой куст — сверкнуло что-то ярко-синее. Фрисс подцепил и выудил потрёпанное, почти лишившееся цвета перо древесной змеи. За ним тянулся обрывок нити — едва солнце коснулось его, он рассыпался пылью, а следом и лёгкие синие волокна. Речник стряхнул прах с клинка и резко развернулся на шорох за спиной. Ветви хищного куста затрещали и качнулись назад, Фрисс, вполголоса помянув тёмных богов, обошёл чашу и углубился в заросли чего-то странно окрашенного, но, по крайней мере, неподвижного.
Тут было много костей — листья и корни скрыли их, но под сапогами Речника сдвигались камешки, и чёрные полусгнившие обломки выглядывали на свет. Битое стекло сверкало в грязи, каменные наконечники стрел перекатывались под ногами. Фрисс наклонился, подобрал один — солнце бросило на ладонь тёмно-красный отсвет, и Речнику почудилось, будто по пальцам стекает кровь.
