Катерина Диченко - Механик и все-все-все
Он попытался вытащить кинжал, но я вцепилась в него мертвой хваткой, удерживая обеими руками и, повалилась набок, потянув за собой упирающегося механика. Кровь залила пол и на ней словно кораблик легко удерживалось перышко ворона, отливая в ярком свете иссиня-черной краской. Перед глазами снова поплыли круги, руки стали ватными, а глаза начали закрываться. Последнее, что я увидела — это то, как стремительно почернел кинжал, начав распадаться мелким черным песком, просыпаясь сквозь пальцы, и запомнила уродливое лицо механика, не понимающего, что происходит.
Мир померк и погрузился в абсолютную тишину, поглотив все посторонние звуки.
Мне показалось, что прошла вечность, прежде чем хрустальное безмолвие рассыпалось тысячами осколков от громкого, режущего слух вороньего крика. Долгого, победного, полного радости и предвкушения долгожданной встречи. Ему вторил тихий цокот копыт и едва слышное поскрипывание колес старого дилижанса.
Вот и все. Как и ожидалось, Извозчик приехал за мной. За мной…
Над ухом раздалось хлопанье крыльев. Ворон пролетел над лицом, едва коснувшись холодным крылом кожи, и сел где-то рядом над головой. В следующее мгновение я почувствовала, что чья-то теплая рука осторожно проверяет мой пульс и бережно осматривает рану на груди. Легкое похлопывание по щекам окончательно привело меня в чувства и вынудило открыть глаза, чтобы чуть не заорать, увидев прямо перед собой бледное лицо Маркуса с всклокоченной бородой и стоящими торчком волосами.
— Так вот ты какая смерть механика, — еле слышно пробормотала я и рядом кто-то заржал.
Знакомо так. На Азария похоже.
— Диченко, кончай придуриваться, — опять послышался голос инженера. — Лучше посмотри, что происходит…
Так я, что жива?!
Я посмотрела сначала на Маркуса, а потом на себя. Дырка от удара кинжала на рубашке была, а на мне не было. Ровная, гладкая кожа без единого рубца и намека на какое-либо повреждение вообще. Только следы от запекшейся крови и сильная слабость в теле говорили, что это был не сон.
Шэйн помог мне встать и, придерживая за плечи, притянул к себе. Спиной я чувствовала, как бешено бьется его сердце. Сколько же еще седых волос у него прибавилось из-за меня…
То, что я увидела дальше, повергло меня в шок и, мягко говоря, ступор. Комната снова стала обычной. Исчезли пугающие хищные корни, превратившись обратно в грубые доски. Друзья больше не были связанными и стояли рядом, а вот Харди и Помощник замерли возле Извозчика. От черного дилижанса шел холод и он словно светился изнутри, пугая непроглядной всепоглощающей тьмой. Старая кляча, которую я видела в первую нашу встречу, превратилась в сильного поджарого скакуна вороной масти, грива и хвост которого были сотканы из синего пламени, а умные глаза горели красным огнем. И только Извозчик остался таким, каким я его запомнила — закутанная в черный плащ худощавая фигура, лицо закрывает широкополая шляпа и шарф. На плече Извозчика сидел огромный ворон и недовольно хохлился, буравя нас фиолетовыми бусинками глаз.
Харди в присутствии Смерти не смел даже пошевелиться, превратившись в высохшего морщинистого древнего старика. Плечи механика поникли, взгляд полный первобытного безумного страха, устремлен в пол, а желтая кожа, тонким пергаментом обтянувшая лицо, была готова вот-вот порваться от напряжения. Данияр стоял рядом и на его лице отражалось удивительное умиротворение, совсем не вяжущееся с ситуацией.
Извозчик чуть кивнул в знак приветствия и изящно повел тонкой рукой в перчатке в сторону дилижанса. Дверь в тот же миг бесшумно открылась и из нее выскользнула пугливая тень, молниеносно, спрятавшаяся в зеркале. Это было отражение механика Айджана Харди, которое он однажды отдал вместо себя Смерти.
Я никогда не видела ничего более уродливее того существа, которое пугливо металось за черным стеклом. Не видела и вряд ли когда-нибудь забуду. Айджан даже взглянуть не смел на свое отражение. Казалось, что он и не дышит вовсе, так страшно ему было.
Шэйн и остальные заметно напряглись, когда Данияр внезапно пошевелился и поднял руки вперед, раскрыв их ладонями к нам. На правой ладони лежал кусок болотной руды. Той самой, что дала мне ведьма. Значит, Данияр специально отдал Харди испорченную руду и именно поэтому кинжал рассыпался, не доведя дела до конца. Но зачем?
Словно прочитав мои мысли, мужчина размахнулся и что есть силы запустил камень в зеркало. Оно разлетелось тысячами мелких кусочков, сгоравшими красными искорками едва коснувшись пола. Механик беззвучно закричал, обнажив пожелтевшие от старости зубы, и его стремительно затянуло в дилижанс.
Данияр вопрошающе оглянулся к Извозчику и тот медленно кивнул, давая ему время попрощаться с нами.
— Почему вы так поступили? — спросила я у тяжело вздохнувшего мужчины с невероятно уставшим лицом. — Вы же были ему другом.
По его губам скользнула горькая усмешка.
— Я никогда не был для него другом. Я всего лишь вечный помощник.
— Тогда почему сейчас? Почему вы предали его?! — порывисто спросил Азарий, не понимая его мотивов.
— Я очень устал… Устал от такого подобия жизни и хочу покоя. Хоть какого-нибудь. А еще… — он поднял на меня грустные глаза и в них отразилось отчаяние, — я очень любил твою маму, Катерина. Ты действительно на нее сильно похожа. Когда я увидел ее впервые, она уже была замужем и у нее была ты. Она была единственной женщиной, которую я полюбил за сотни лет. Каждая проведенная с ней минута была для меня словно свежий глоток жизни. С ней я чувствовал себя живым, пусть и был для нее всего лишь другом.
— Тогда почему же…
Я недоговорила, к горлу подступил колючий комок, и стало трудно продолжать. Впрочем, он и так все понял.
— Она не должна была садиться в ту машину. Я не хотел, чтобы так получилось… Если бы ты знала, как смеялся Айджан, глядя мне в лицо и насмехаясь над моим горем. Тогда он совершил роковую ошибку. Я столько лет прождал, чтобы отомстить… Вот и настал час расплаты. Для обоих.
— Так это вы давали нам подсказки? — догадался Шэйн. — Специально составляли те письма, прислали Катерине книгу со сказками. Хотели помочь…
— По мере своих сил я делал все, что мог. — Он облизал пересохшие губы и бросил усталый взгляд на дилижанс. — Вот и все… Мне пора. И… Кать, прости меня.
— Бог простит, а я зла не держу.
Я не чувствовала к нему жалости, но и ненависти больше не было.
Мужчина кивнул, принимая мой ответ и тяжело ступая, подошел к дилижансу. Он так и не обернулся. Открыл дверцу и сел внутрь.
— А мне тоже нужно?..
