ksomm814 - Опека полуночника
Но вместо очередного жуткого создания боггарт превратился в серебряно–белый шар, который завис в воздухе перед профессором. Люпин не очень‑то испугался этого объекта и лениво произнес заклинание. Затем боггарт снова приблизился к Невиллу, которые теперь уверенно сменил заклинанием черную мантию профессора Снейпа на платье. Тут же раздался еще один хлопок, и от боггарта осталось только множество клочков дыма.
Профессор Люпин дал баллы всем, кто сражался с боггартом, задал домашнее задание и отпустил учеников. Гарри остался в комнате, сказав друзьям, что найдет их позже. Рон и Гермиона, уже давно заметившие взаимоотношения Гарри и профессора Люпина, спорить не стали и ушли.
― Тебя что‑то беспокоит, Гарри? ― спросил профессор, подойдя к нему.
Гарри посмотрел на Люпина и искренне улыбнулся.
― Спасибо, что предупредили меня, ― произнес он. ― Я никак не мог придумать, как сделать дементора менее страшным. ― Улыбка исчезла с его лица, когда он посмотрел на стоящий у стены шкаф, сейчас неподвижный и тихий. ― Думаю, профессору Снейпу это не понравится. Он еще решит, что это я во всем виноват.
― Зачем это ему так думать, Гарри? ― с любопытством спросил Люпин. ― Все присутствующие видели, что это я все придумал.
Гарри пожал плечами.
― Он обвиняет меня во всем, ― небрежным тоном произнес он и посмотрел на профессора Люпина. ― Вы не знаете, почему он так меня ненавидит? ― Гарри тут же обругал себя за то, что говорит как ребенок. ― Нет, я не жалуюсь, ― тут же добавил он. ― Просто, кажется, что он возненавидел меня с первого взгляда.
Вопрос смутил Люпина.
― Э–э, хорошо… помнишь, что я тебе рассказывал о мародерах? ― спросил он, и Гарри кивнул. ― Так вот, большинство проделок твоего отца были направлены против Северуса и остальных слизеринцев. Кроме нескольких далеко не безобидных проделок, большинство его шуток были довольно забавными. Но проблема была в том, что у Северуса отсутствовало чувство юмора, и, я думаю, он завидовал твоему отцу.
Гарри взглянул на Люпина, стараясь скрыть растущее внутри раздражение.
― Значит, то, что мой отец был задира и хулиган, дает Снейпу право вымещать все на мне? ― спросил он. ― Я же не отец! Если я ничего о нем не помню, как я могу быть похожим на него!
Профессор Люпин вздохнул и обнял Гарри.
― Я знаю, ― искренне произнес он. ― Северусу не следует вымещать свою горечь на тебе, в этом ты прав. Твой отец не был безупречен, да и никто не был. Его отношения с Северусом были похожи на твои отношения с Драко Малфоем. Также как и ты, твой отец был известным и очень хорошо играл в квиддич. Я знаю, ты не Джеймс, Гарри. И рано или поздно Северус тоже это поймет.
Неизвестно почему, но Гарри очень в этом сомневался.
Глава 10. Заклинание Патронуса.
Уроки по Защите от Темных Искусств вскоре стали самыми любимыми для большинства учеников. Профессор Люпин старался сделать свои занятия интересными, но и требовал активного участия во время урока. Уже несколько занятий прошли в этой неподдельной активности: ученики не стеснялись задавать вопросы или высказывать свое мнение, что часто приводило к спорам среди сокурсников. И профессор Люпин в основном был лишь посредником, вставляя свое слово лишь когда ситуация начинала выходить из‑под контроля.
Профессор Снейп, напротив, стал гораздо более раздражительным, чем обычно. Слухи о боггарте Невилла довольно быстро дошли до него и, хотя трое из четырех факультетов нашли это забавным, Снейп со слизеринцами, очевидно, так не считали. По словам Люпина, Снейп был напрочь лишен чувства юмора. Поэтому, разозлившись на одетого в женское платье боггарта–Снейпа, он старался причинить гриффиндорцам как можно больше неприятностей. Каждому, кроме Гарри.
Это всех удивляло. Вместо того, чтобы отпускать свои ехидные замечания по любому поводу, профессор Снейп, казалось, не обращал на Гарри никакого внимания. Гриффиндорец не жаловался, хотя и было сложно объяснить своим сокурсникам, впрочем, как и самому себе, почему профессор так себя ведет. Гарри мог лишь предположить, что профессор жалеет его из‑за жизни у Дурсли, но тогда это означало бы, что у профессора Снейпа есть сердце.
Драко Малфой охотно рассказывал всякому, кто его слушал, о том, как его пригласили в кабинет Снейпа, который ему, как не банально это звучит, хотел сделать предупреждение. Как оказалось, Малфой не получил даже выговора. Мастер зелий просто посоветовал ему воздерживаться от такого рода высказываний на своих уроках.
Прорицания, мягко говоря, были наименее любимым предметом Гарри. Профессор Трелони никак не могла успокоиться и на каждом уроке предсказывала скорую смерть Гарри Поттера. Если раньше Гарри просто не обращал на нее внимания, то теперь это стало его раздражать. Гриффиндорец ненавидел, когда его выделяли, особенно если дело касалось жизни и смерти. Рон и Гермиона тоже были сыты этим по горло и с трудом сдерживались, чтобы не наслать какое‑нибудь заклинание на эту женщину, от которого бы та потеряла сознание. Не глупо ли говорить подросткам, что те вскоре умрут, если рядом на свободе находится маньяк, только и ждущий момента, чтобы прикончить их.
Занятия по Уходу за Магическими Существами были интересными, к тому же, они обещали стать гораздо безопасней. Хагрид с грустью признался на первом уроке, что хотел было показать ученикам Гиппогрифа и, возможно, покатать на нем некоторых, но профессор Дамблдор воспротивился. Гарри удивился, услышав, что Хагрид согласовывает каждый урок с директором. К тому же, никому из учеников не позволялось выходить из внутреннего дворика во время этого занятия, кроме как с учителем. Таким образом, учеников никогда не оставляли без присмотра. Гарри чувствовал себя немного виноватым из‑за всех этих мер безопасности, которые были приняты, чтобы защитить его, но знал, что возражать бессмысленно.
Гриффиндорец, вскоре закончив читать книжку о заклинании Патронуса, подошел к профессору Люпину. Вместе они решили, что начнут практиковаться в конце октября, а именно в то время, пока остальные ученики пойдут в Хогсмид. Гарри немного обеспокоило то, что придется ждать так долго, но он промолчал. Все‑таки профессор Люпин прав: они не должны делать это открыто.
В дополнение к урокам в октябре начинались матчи по квиддичу, и, конечно, Оливер Вуд, семикурсник и капитан команды Гриффиндора, был, как всегда, настроен только на получение Кубка. Под присмотром мадам Хуч он безжалостно гонял свою команду, заставляя игроков долго и упорно тренироваться. Все считали, что в этом году Кубок точно должен быть их, равно как и в два прошедших года, когда некоторые известные обстоятельства помешали им его завоевать.
