Саймон Браун - Сын соперника
Травяной попугай перепрыгнул через ее ноги и устроился рядом. Из глубины лесочка на островке донесся крик ворона. Императрица решила отправиться в ту сторону.
Дойдя до маленького мостика, Лерена заметила, что островок разделен пополам тропинкой, усыпанной песком. Следуя по ней, императрица оказалась на опушке, спрятанной от любопытных глаз. Под ветвями виднелась простая деревянная скамейка. «Наверное, Юнара проводила большую часть своей жизни именно здесь», — подумала Лерена. Она понимала почему. Хотя императрица и знала о существовании птичника, но никогда не догадывалась, насколько это замечательное место. Маленький идеальный мир внутри мира большого.
Вдалеке Лерена услышала лязг и громкий удар. Она вышла с опушки, чтобы посмотреть, в чем дело.
На галерее показались взволнованные ее долгим отсутствием охранники и кто-то из Акскевлеренов Юнары.
— Ради Сефида! — гневно прокричала императрица. — Убирайтесь! Все вы…
Слова были внезапно прерваны диким птичьим гвалтом. Огромная стая птиц, потревоженная ее криком, поднялась в воздух. Купол наполнился ужасным шумом. Неожиданно мир оказался окрашенным во все цвета радуги. Лерена слышала биение сотен маленьких сердец и видела сияние круглых глаз. Тысячи крыльев взбаламутили воздух, превратили вершину купола в разноцветный калейдоскоп.
Через некоторое время императрица вернулась к реальности, дыхание ее стало ровным, но мысли все еще витали где-то над травой, скользили по глади озера, порхали между деревьев, достигая верхушки птичника и вновь возвращаясь к теплой земле…
Затем Лерена заметила мягкое голубое сияние Сефида, отражавшееся от всех металлических перекрытий купола и галереи, от кованых перил и винтовой лестницы. На сей раз императрица не испугалась. Она все поняла, и открытие поразило ее.
Лерена засмеялась, и ей показалось, что птицы своими песнями вторили человеческой радости.
Глава 7
Фамильная цепь играла огнем в солнечном свете. Светились не только жемчужины, но и каждый камень. Казалось, что украшение покрыто тонким слоем золотой пыли. Гэлис тщательно изучила камни, но найти объяснение странному явлению так и не смогла. К ее списку неразгаданных тайн добавилась еще одна.
Скорее всего тайны здесь никакой нет, подумала она, но тут же спохватилась. Откуда ей знать? Возможно, фамильная цепь со всеми ее загадками имеет прямое отношение к смерти Китайры.
— Ты уверен, что это не принадлежало Мэддину? — спросила девушка.
Кадберн покачал головой.
— Он, конечно, не показывал свою цепь так уж часто, но эту я не узнаю.
Мужчина взял украшение из рук Гэлис и поднял его к свету. Камни пылали так ярко, что смотреть на цепь без боли в глазах было невозможно.
— Я уверен, что она так не блестела…
— Кто мог дать Китайре нечто подобное?
— Только Кевлерен. Больше некому.
Гэлис посмотрела на Кадберна.
— Какой Кевлерен? А, Мэддин…
— У него имелась лишь одна цепь. Будь у него другая, не думаю, что он стал бы скрывать ее от меня.
— Конечно, — разочарованно сказала девушка.
— Скольких Кевлеренов знала Китайра? — спросил Избранный.
Гэлис нахмурила брови и задумалась.
— Только его одного… Не думаю, что до встречи с принцем она была знакома с кем-то еще.
— Но она ведь была грамматистом! Она изучала Сефид!
— Кевлерены всегда недолюбливали грамматистов. — Девушка похлопала Кадберна по плечу. — Боюсь, неспособность Мэддина к дару сделала принца более открытым к простым людям, чем всю его семью.
Кадберн не стал спорить, возвратил девушке фамильную драгоценность и отошел от окна. Взгляд его блуждал по комнате, изучая обстановку.
— С делами Китайры все обстоит таким же образом? — спросил он, указывая на папки и кожаные портфели, разложенные по всему полу и единственной кровати. — Я не знаю, как поступить с вещами Мэддина. Что мне со всем этим делать?
— Да, дела обстоят так же, — ответила Гэлис.
Она аккуратно убрала цепь.
— Трудно расстаться с воспоминаниями. Теперь любые мелочи из жизни принца будут тебе казаться существенными… Думаю, поселенцы не откажутся принять некоторые предметы из гардероба Мэддина. Мы можем отдать его книги в библиотеку Кидана, если такая существует. Я помогу, если не возражаешь.
— Спасибо, но у тебя самой много дел с вещами Китайры.
В воздухе повисла гнетущая тишина. Гэлис глубоко вздохнула.
— Я обязана спросить… Что конкретно произошло, когда погиб Мэддин?
— Не хочу об этом гово… — начал Кадберн и осекся. Потом сглотнул и добавил: — Не потому, что я не помню, а потому, что не могу забыть…
— Понимаю, ведь каждая вторая мысль в моей голове — о Китайре. Любой сон, любой перерыв в работе занят воспоминаниями о ней — и о том, как я обнаружила ее труп.
— Прекрати, — осуждающе произнес Акскевлерен.
— Но ведь все обстоит именно так, Кадберн, и я учусь жить с этим. Я не должна забывать, но должна понять, и без помощи мне не разобраться.
Девушка опустила глаза.
— Когда ты в Ассамблее сказал, что именно Намойю Кевлерена следует винить в смерти принца, я подумала, что, возможно, он причастен и к убийству Китайры. Но все еще не пойму, каким образом. А самое главное — по какой причине?…
Гэлис ждала ответа, но Кадберн молчал. Она кивнула и двинулась к выходу, но тут Акскевлерен произнес:
— Подожди. Пожалуйста…
Теперь настал его черед глубоко вздыхать. Он закрыл глаза.
— Мэддин стоял рядом со мной, но неожиданно отдернул руки от стены, — медленно произнес Избранный, и его собственные руки, словно в подтверждение только что сказанных слов, замелькали в воздухе. — Он подул на ладони, как будто остужал их. Я помню, как решил, что камни Цитадели, наверное, сильно нагрелись…
— Ваше высочество?… — позвал Кадберн, глядя на принца Мэддина Кевлерена с явным беспокойством.
— Все в порядке… — слишком резко ответил Мэддин и посмотрел на реку, в ту сторону, куда велся огонь по лодкам противника.
Кадберн отчетливо услышал, как принц произнес: «Нет». Похоже, что это был ответ на заданный самому себе вопрос. Но тут же Акскевлерен заметил, как из груди принца разливается призрачный свет. Он увидел, как заблестел каждый камешек на фамильной цепи его господина; создавалось впечатление, будто сквозь рубашку прорывается свет тысяч маленьких звездочек.
— Кадберн, — пробормотал принц и вскрикнул от боли. Потом он начал падать. — Кадберн…
Акскевлерен потянулся, чтобы подхватить его, но каждая частичка тела хозяина уже была охвачена огнем.
