Антон Белозеров - Последнее воплощение
— Не сердитесь, госпожа Найя, — быстро заговорила зиганьерка, стремясь предотвратить очередное убийство. — Мы бы рады выполнить любое ваше приказание, но лошадям нужен отдых.
— У вас же есть запасные, — показала Найя на плетущийся позади небольшой табун.
— Совершенно верно. Но их мы запряжем утром. День повозки тянут одни лошади, день — другие. Так мы и кочуем.
Найя была недовольна. Она уже начала подумывать о том, чтобы перебить оставшихся зиганьеров и продолжить путь в одиночестве. Потом Найя сравнила свою скорость и среднюю скорость повозок с учетом ночевок. Выходило, что, отправляясь в путь пешком, выигрывала она не так уж и много. Кроме того, она понятия не имела, в какой стороне находится Мельгальян. На поиск столицы зиганьеров могли уйти недели и даже месяцы.
Только теперь, глядя с перевала на заснеженное пространство, Найя поняла, насколько нелегко будет выполнить задуманное — уничтожить всех зиганьеров. Раньше она мыслила, как баронесса морского народа. План войны казался прост: внезапная атака, поражение врага, захват его земли и имущества. Но в степи гоняться за кочевниками можно было веками. На место убитых становились бы новые поколения зиганьеров.
— Ладно, — нехотя разрешила Найя, — отдыхайте. Но с рассветом мы продолжим путь.
Зиганьеры вздохнули с видимым облегчением. Через несколько минут закипела работа, к которой, за неимением взрослых, подключились и дети. Лошади были выпряжены и отправлены пастись на последнюю зеленую лужайку, над повозками потянулись ароматные дымки от готовившейся пищи.
Найя подумала, что еще много раз ей придется наблюдать подобную картину. Зиганьеры работали согласованно и быстро. Лишь кровавые события этого дня и присутствие девушки с алмазным сердцем удерживало их от обычной шумной болтовни, смеха и песен.
Впрочем, песни все-таки зазвучали. Хотя зиганьеры готовили еду в повозках, на ужин все они собрались возле большого костра. Найя издалека наблюдала за тем, как одна из женщин — не Мидальена — достала музыкальный инструмент, похожий на арфу с грифом, и, медленно перебирая струны, протяжно запела:
Свободные люди под небом кочуют,
Под небом родятся, под небом ночуют,
Под небом живут и под ним умирают.
Печали не знают и страха не знают.
И взрослые, и дети дружно подхватили:
Жизнь — это степь,
Степь — это конь,
Конь — это ветер,
Ветер — огонь,
Огонь — как вино,
Вино — как любовь,
Любовь — как удача,
Удача — как кровь.
Затем вновь запела одна зиганьерка:
Свободные люди не знают печали,
Их манят прекрасные дальние дали.
Их манят родные степные просторы,
Холмы и равнины, озера и горы.
Хор продолжил:
Кровь — это меч,
Меч — это свет,
Свет — это сила,
Сила — победа.
Победа — награда,
Наградой — гордись,
Гордость — свобода,
Свобода есть жизнь.
Зиганьеры пели, сидя вокруг костра и глядя на огонь. Никто из них не посмотрел в сторону Теплой Долины, которую сейчас окутывал ночной туман, никто не взглянул на снежную равнину, сверкающую под лучами звезд.
Найя поняла, что зиганьеры отличаются от других народов гораздо больше, чем ей казалось вначале. Она хотела посеять ужас в сердцах этих людей, но они, похоже, даже не собирались оплакивать тех, кто погиб в сегодняшней бойне.
Найя ступила в круг, отбрасываемый пламенем костра. Зиганьеры отодвинулись в стороны. Не более того. Они опасались Найю, но не трепетали от страха при ее появлении.
— Почему вы нападаете на других людей? — спросила Найя.
Возница, рядом с которым она ехала на повозке, поворошил длинной палкой угли и после этого ответил:
— Волки охотятся на овец, львы — на быков. Каждый должен добывать пищу, чтобы не умереть от голода.
— Я понимаю. Но почему вы делаете это так… — Найя запнулась, подбирая подходящее слово, — …так подло, так бесчеловечно?
Зиганьер вновь поворошил угли:
— Ты можешь меня убить, но я не понимаю, о чем ты спрашиваешь.
— Вот в этом-то и дело! — Найя обрадовалась, что смогла найти подходящую зацепку. — Вам неведомы понятия чести, справедливости, любви.
— Мы любим! — возразила Мидальена. — Мы любим своих родителей, мужей, детей.
— А также вы «любите» своих братьев и сестер, — презрительно бросила Найя, вложив в слово «любите» исключительно плотский смысл.
— Да, мы «любим» тех, кого любим, — согласилась Мидальена. — А разве это плохо?
— Наверное, нет, — не слишком уверенно произнесла Найя. — Но почему тогда вы ненавидите другие народы?
— Разве мы их ненавидим? — удивилась Мидальена.
— А разве убивать, грабить, насиловать, жечь дома и захватывать замки — разве все это не значит «ненавидеть»?! — воскликнула Найя.
— Мы делаем то, что хотим. Это не ненависть. Это свобода. Это наша жизнь.
Найя поняла, что ей не удастся победить в этом споре, как не смогла она днем переубедить Лушника. Разные люди жили по разным законам, по-разному мыслили, по-разному оценивали свои и чужие поступки. Пропасть, разделявшая мировоззрения морского народа, простолюдинов и зиганьеров, была слишком велика. Найе было проще уничтожить человека, чем заставить думать по-другому.
— Когда-нибудь все вы будете наказаны за свои преступления, — сказала она.
Возница пожал плечами:
— У нашего народа есть мудрое высказывание: «Смерть преследует человека всю жизнь.» Мы такие, какими родились. Мы умрем, когда придет срок.
— Срок уже пришел, — сказала Найя…
…Через десять минут все было кончено. Разбитые повозки и трупы зиганьеров Найя свалила прямо на дороге посередине перевала. Этот знак она оставила тем зиганьерам, которые решили бы в будущем остановиться в Теплой Долине.
— Смерть преследует человека всю жизнь, — задумчиво произнесла девушка. — Красивые слова. Надо запомнить.
Найя начала спуск к холмистой равнине. Она больше не хотела идти в Мельгальян. Она поняла, что уничтожив единственный город зиганьеров, ничего им не объяснит и ничего им не докажет. Бессмысленно мстить целому народу, если народ не понимает, в чем его преступление. А вот отомстить своим личным врагам следует незамедлительно, пока этого не сделал король Лайлот.
