Павел Клименко - Оплот и Пустота
Пока слуга с постным выражением лица перечислял все съестные припасы в доме, Еншая живо настроился на его порывы. Увиденные эмоции представляли из себя ужасную кашу похоти, недовольства и презрения. Что тут вообще усиливать?! После десяти секунд лихорадочных поисков Еншая смог-таки схватиться за скрытую ненависть. Следом за этим Влияние принялось за укрепление и расширение извечной неприязни мелких по отношению к великим. Пусть у слуги будет в данную минуту только одно желание - хоть в чём-то досадить опостылевшему хозяину. Для подлых людишек самое оно - поворчать за спиной и сделать незначительную пакость. Раз ему велели заняться обедом, то ничего другого в голову и не должно прийти, кроме как подложить испорченные продукты.
Услышав просьбу поискать что-нибудь из сладкого, слуга удалился.
Еншая и Пулах некоторое время перебрасывались незначительными фразами, давить представитель Лиги пока не хотел. Во рту и так появился неприятный привкус, неизменный спутник чрезмерного использования Влияния. Глава Торгового союза в основном молчал, погружённый в мрачные мысли, и лишь изредка вставлял дежурные фразы. Пусть думает. Чем чаще он будет раз за разом возвращаться к письму, незаконной торговле с Бактуном, возможному предательству друга и помощника - тем лучше.
Минут через пять дверь отворилась, и в комнату вплыл поднос с едой. Расставив на столике сыр, филе косули, оливки, булочки и новую порцию саваса, слуга поспешно ретировался.
"Могли бы и рогалики спечь", - с недовольством подумал Еншая и протянул руку к снеди. Странно - ни сыр, ни мясо не были испорчены. Неужели Влияние не оказало на слугу нужного действия? Такого раньше никогда не было. Придётся выкручиваться.
- Что это у вас за дивное собрание оружия? - Еншая указал на развешенные по стенам щиты и копья.
- А-а-а, это мой покойный отец увлекался, - Пулах развернулся к семейным реликвиям. - Все мои предки были купцами, но отцу захотелось добавить военной славы. Он накупил этого хлама и всем рассказывал, что его прадед был великим воином в Третьей войне с Корсией.
Еншая воспользовался отвлечённостью хозяина и, проворно зачерпнув пригоршню соли, щедро сдобрил ею сыр и мясо, оливкам тоже досталось. Для придания жесту невинности он тут же ухватился за чашу с савасом и отхлебнул для вида. Что за вкус? Мёд, что ли? Дрянной слуга испортил не еду, а напитки.
- Фу-у-у, что случилось с савасом?! - брезгливо воскликнул Еншая.
Пулах оторвался от созерцания оружейной коллекции и сделал пробный глоток из чаши.
- М-м-м, ужас! Болван! Что он с ним сделал?! - желая заесть приторно-сладкий вкус, он забросил в рот полоску мяса и кусочек сыра. - Откуда тут столько соли?! Что вообще происходит?! Я выпорю этого тупого недоумка! Галеры по нему плачут.
- Может нам всё-таки пообедать в "Вечном городе"?
- Хорошо. Видать, не судьба дома поесть. Я займусь кое-какими торговыми делами, а потом присоединюсь к вам.
Еншая попрощался, затем спустился на первый этаж. На ходу поправил хитон и поудобнее заткнул за пояс ножны с длинным кинжалом.
- Шамси!!! - горланил сверху глава Торгового союза. Вусмерть перепуганный слуга семенил по лестнице, готовясь принять заслуженное наказание.
Воздух на улице показался Еншая расслабляюще-приятным, потяжелевшая голова немного прояснилась. Он был бы рад и лёгкому дождику, но за неимением оного приходилось довольствоваться и такой погодой.
Увидев хозяина, верный слуга живо отделился от угла дома и спешно приблизился. Еншая смерил его взглядом и жестом велел следовать за собой. Когда роскошная обитель главы Торгового союза с гвардейцами у двери осталась позади, представитель Лиги тихо вымолвил:
- Как он выйдет - пойдёшь за ним. Он направится в "Вечный город". Попросишь какого-нибудь мальчишку за пару медяков как бы ненароком обляпать его грязью.
- Но... кто согласится на такое? С ним будут гвардейцы. Мальчишку же за такое изобьют до полусмерти. Если вообще жив останется.
- Скажи, что хочешь подшутить над старым другом. Мол, он не обидится. Вот пять медяков, хватит с головой. Это всё. Выполняй.
Еншая неторопливо зашагал по улице, массируя на ходу неприятно ломящие виски. Боль понемногу утихала, но окончательное облегчение даст только долгий и крепкий сон в собственной постели. Будет это, правда, совсем не скоро. Мысленно махнув рукой на типичные последствия Влияния, представитель Лиги прокрутил в голове всю встречу с Пулахом. Накладка с едой слегка портила настроение, но такое и при всём желании трудно предвидеть. Это только в юности обретённые способности казались безграничными и неисчерпаемыми. С годами же пришло осознание неминуемых трудностей, сопряжённых с противодействием цельным личностям, всплыли многие неприглядные стороны Взгляда и Влияния. Назойливая боль в висках и кровь из носа при перенапряжении выступали ярким напоминанием того, что за всё приходится платить.
Затруднения при воздействии на главу Торгового союза упорно не шли из головы, хоть Еншая прекрасно понимал, что менее опытный мастер, окажись он на его месте, неминуемо бы стушевался, и вся линия Влияния оказалась бы под угрозой. В остальном же, он блестяще сыграл на внутренних порывах Пулаха и использовал для достижения цели минимум Влияния. Упорное сопротивление преодолевать не пришлось, угроза срыва миновала - и это самое важное. Суть искусства и состоит в умении разумно использовать способности. Проламывать головой монолит ценой огромных усилий - путь глупцов. Разберись в человеке, найди ключевые точки, а потом только дави с минимально необходимым усилием.
Еншая углубился в размышления и шёл, безотчётно кивая знакомым достойным и сановникам. Мимо проплывали затянутые виноградными лозами особняки, иногда навстречу попадались сопровождаемые гвардейцами паланкины вельмож. Чарующий запах розовых кустов и приятное тепло клонили в сон. Денёк праздной полудрёмы в тихом саду, наполненном журчанием воды, представлялся недостижимой мечтой.
Справа на возвышении красовался исполинскими стенами и золочёными шпилями дворец Басилевса. Шесть величественных башен белого камня тянулись к небу, а центральная казалась столь высокой, что у неподготовленных приезжих кружилась голова при одном только взгляде на неё. На омытые лучами полуденного солнца и сияющие безупречной белизной камни было практически больно смотреть.
Холм с дворцом полукругом охватывала река Слуфь, с восточной стороны между крутыми откосами точно прямо из воды подымались укрепления гавани, сооружённые с таким мастерством, что невозможно было разобрать, где заканчивается скала и начинается творение человеческих рук.
