Наталия Ипатова - День Полыни
– Никто не может проникнуть в эльфийский Дом без согласия хозяев, – угрюмо заявил Дерек. – Даже в один, а их семнадцать. Как мы их обыщем? Даже действуй мы официально, на основании ордера, все равно пришлось бы пережидать Полынь. Кстати, Альбин, а какой прок иметь на руках мальчика, если не заявить о том, что он у тебя? На каких основаниях ты будешь претендовать на уступки? А заявишь – получишь злопамятных врагов лет на тыщу. Так?
– Совершенно верно.
– Пацан сам сбежал, – убежденно сказал Рохля. – Я помню свои четырнадцать. Это ж величайшее геройство – провести Полынь на улице. Как сейчас помню: камуфляж, армейские ботинки, нож на поясе и второй – под штаниной на голени, пачка заклинаний, купленных в ларьке на деньги, сэкономленные на завтраках. Рюкзак с термосом и бутербродами. Мне впечатлений на всю жизнь, а у матери был инфаркт.
– Ты не рассказывал, – заметил я, чувствуя себя уязвленным. Напарники мы, или кто?
Он сдвинул рыжие брови.
– Поверь мне, Реннарт, это не то, про что хочется потом рассказывать. Если, конечно, не врать.
– Замечательно, – сказал я. – Дерек, ты наш единственный шанс. Ты наш «поводок». Ты помнишь свои четырнадцать: значит, мы, по крайней мере, можем воспользоваться аналогией. Куда бы ты направился первым делом, как только вылез из окна?
– Туда, где что-то происходит.
Не сговариваясь, мы посмотрели в сторону заводских окраин. Днем над тамошними трубами висит тяжелый серый дым, а ночью обычно стоит багровое зарево: многие производства имеют круглосуточный цикл. Те же плавильные и литейные…
Джиббет наотрез отказала Дереку, когда он попросил нам в помощь прядь волос Люция или какой-нибудь предмет из принадлежавших ему. С соответствующим заклятием кто угодно, язвительно сказала она, рано или поздно отыщет мальчика. Нас же нанимали как специалистов, имеющих опыт. Едва ли это мелкое хамство было ее личной инициативой, и она намеренно хотела усложнить нам работу: скорее всего, экономка озвучивала позицию своего милорда, и в чем-то их обоих можно понять. Полынь кончится, а часть, заговоренную на притяжение к целому, можно использовать в своих корыстных целях.
Милорд Кассиас поручал нам это дело, и был выше того, чтобы организовывать нам в помощь еще что-то. Не говоря уже о том, чтобы превысить меру доверия. Они очень строги, эльфы, насчет меры.
Мы втроем представляли собой очень странную компанию.
* * *
Рассматривая из большого окна небо, начинающее сереть, Марджори размышляла, почему они так уж уверены, что она никуда не денется. Ей предоставили комнату, которая, правда, запиралась на ключ, но ведь они в курсе, что замки ее не остановят.
Где-то там происходило что-то настолько страшное, что даже Дерек с Реннартом чувствовали себя неуютно. Мужчины оставили ее в безопасности. Хмм. Похоже, они все в этом уверены. Никто не связывал ее, не отбирал одежду – такая мера пресечения побегов практиковалась в работном доме, где выросла Мардж. И чар никаких она на себе не чувствовала, что, впрочем, не значило, что их нет.
Основой, а может, и причиной ее волшебной особенности исчезать, сделав несколько шагов, был страх, но сейчас Марджори не боялась. Ей не хотелось уходить, пока она не выяснит, как тут у них все устроено. Другой-то возможности не представится. В конце концов, если бы какой-то эльф сделал ребенка не ее человеческой прапрабабушке, а кому следовало, возможно, она, Мардж, жила бы в таком вот замке, знала бы все местные правила, пользовалась бы привилегиями расы и защитой Дома.
Может, этот их Люций прямо сейчас занят тем же самым. Может, это даже случилось в Полынь. Марджори уселась в углу дивана, скинув туфли и подтянув колени к груди. Ох, стрелка на чулке побежала. С чистокровными такого не случается, это все знают.
От неопределенности, далекой тревоги за ушедших и от скуки ей захотелось есть. Нет, они, конечно, могут поститься, сколько хотят, но держать голодом гостью просто невежливо, а в невежливости никакого эльфа не упрекнешь. Они оскорбляют элегантно. Утонченно. Она ведь не ровня им, правда? Пищащему котенку не говорят: подожди до завтра.
– Я не знаю, какие у вас правила, – сказала Мардж, обратив голову к потолку, но подозревая, что Дом ее услышит, – но не сообразил бы кто-нибудь для меня чашечку кофе и пару тостов? Можно без масла.
В ответ хрустально тенькнуло. Дадут поесть, или нет, но услышали – и то хлеб.
Минут через пять дверь отворилась. Мардж напряглась: если бежать – и если принять на веру, что ее способность исчезать тут почему-то не работает! – то лучшего случая не представится. Жаль, что дверь тут раздвижная: за ней не спрячешься и не толкнешь так, чтобы оглушить входящего, если он имел неосторожность прийти один. О, вы и не представляете, сколько штучек подобного рода у полуэльфы, несколько лет водившей детскую банду!
Справедливости ради следует отметить, что поскольку эльфийской крови в Мардж было не больше одной шестнадцатой, математически она едва ли могла претендовать даже на приставку «полу». Но эльфийская кровь концентрированная, и чувствуется во многих поколениях, так что Марджори не слишком морочила себе голову, определяясь с пятой графой.
Дверь приоткрылась на чуть-чуть, словно тот, кто стоял за ней, решался – зайти ли в клетку к опасному животному.
– Я не кусаюсь, – мрачно заявила Мардж.
К ее удивлению перед ней предстала эльфа, на вид еще моложе нее, одетая, несмотря на рань, в длинную юбку из тартана Шиповника и мягкий маленький свитерок, в треугольном вырезе которого лежала каплей какая-то прозрачная драгоценность… Видимо, у них не принято расхаживать по Дому в халате. Черные, коротко остриженные кудряшки, один локон надо лбом выкрашен в синий цвет, личико сердечком: сверху достаточно широкое, чтобы поместились громадные фиолетовые глазищи. Или это они от возбуждения такие громадные? Лицо ее показалось Марджори знакомым, будто в свое время она видела его с сотен рекламных плакатов. Косметическая серия «Фиалковый дождь». Вот только утренние чары еще не наложены: те, что поднимают к вискам уголки глаз, а подбородок делают острее… еще острее, и буквально надувают губки, даже такое вот дитя преображая в «агента зла» или, как минимум, порока. А еще на ней были туфли на каблуках. Это в собственном-то доме?! Ничего себе у них этикет. Может, если так, ну его совсем, благородное происхождение?
– У Джиббет сегодня выходной, – сказала девушка. – Звонок у нее отключен, а остальные сидят по своим комнатам: медитируют, читают или спят. Так сутки и просидят. Постный день! Охрана вся на периметре. Пошли, обчистим буфет, а поедим у меня. До смерти охота поболтать с человеком оттуда, снаружи. Меня Чиной зовут.
