Евгений Решетов - Полночь - время колдовства
На земле лежала отрубленная голова. Кровь сочилась из перерубленной шеи. Лицо было в глубоких морщинах, кожа на нем напоминала печеное яблоко. Безжизненные глаза смотрели в потолок. Лицо было настолько изуродовано кровоточащими ранами, что невозможно было понять кто это мужчина или женщина, а уже тем более различить черты лица.
- Как ты это сделал? - пораженно просипела благородная, не сводя глаз с отрубленной головы.
- Сперва, нужно сжечь эту мерзость для надежности, а потом я все расскажу, - проговорил я, отводя глаза.
- Ты прав, - сказал Георг и протянул руку в сторону Харника.
Тот с несчастной миной на лице вытащил из кармана фляжку и вложил ее в ладонь имперца. Георг облил голову крепкоградусной жидкостью, щелкнул кресалом и поджег голову. В воздухе запахло палёной кожей и горящим мясом. В носу неприятно защекотало. Затрещали человеческие волосы, пожираемые пламенем. Огонь лихо начал пожирать голову, благодаря пойлу кривоносого имперца.
- Больше нам здесь делать нечего, - подвел я итог, и, не дожидаясь их, пошел прочь из шахты.
Через минуту отряд догнал меня, и леди Женевьева спросила:
- Ты точно знаешь куда идти?
- Точно, - ответил я.
- Тогда рассказывай, как ты ее убил.
Я скупыми фразами рассказал спутникам мой бег за ведьмой, как шмыгнул вслед за ней в лаз, играл с ней в кошки-мышки в темноте, сломал об нее лук, схватился в рукопашную, начал орудовать ножом, вонзил его в ей сердце, отрезал голову, и в исступление принялся кромсать ее.
- Ты настоящий воин, - убежденно произнесла леди-рыцарь.
- Да, такое под силу не каждому, - почесав затылок и растягивая слова, проговорил Харник. - Удивил парень. Нет, пожалуй, что уже мужик.
Георг похлопал меня по плечу и сказал:
- Была бы моя воля, дал бы тебе рыцарские шпоры. А пока могу только пообещать, что в деревне осмотрят твои раны, иначе я им...
Он многозначительно недоговорил, сжав могучие кулаки.
Велена, прекраснейшая Велена, была не похожа сама на себя. Она будто превратилась в серую мышку, проникнув под своды шахты, где-то снаружи остался ее гонор и спесь.
Теперь она молча взяла меня за руку и пошла рядом, словно подтверждая мои мысли о том, что она преобразилась, может всего лишь на пару часов, но все же. Я чувствовал теплоту ее ладони и понимал, что не заслужил этого.
Они считают меня героем, а ведь я просто трус и обманщик, подсунул им голову второй жертвы ведьмы, чья жизнь поддерживала барьер. Особенно рвали душу слова имперцев. Они больно ранили мое метафизическое тело. Воины и воительница выражали свое восхищение. Всего пару часов назад я бы млел в лучах славы, но не теперь. Каждая толика восторга звучащая в голосах спутников раскаленной иглой впивалась в израненную душу. Сердце металось от безысходности. Но я понимал, что правда, должна быть погребена здесь, раз и навсегда, и никто не должен узнать ее.
Выйдя на поверхность, первое, на что я обратил внимание так это на луну. Она уже довольно высоко взгромоздилась на небосклон и освещала мир серебряными лучами. Ее неполный диск осуждающе смотрел на меня.
- Второй раз за день ты удивил меня, - произнес весело Харник, - вывел из шахты без сучка и задоринки. Как ты это сделал?
- Чутье, - безразлично проговорил я.
Георг, видя мое состояние, толкнул кривоносого имперца в бок и что-то прошептал ему на ухо. Тот пожал плечами и замолчал.
- Идемте в деревню, расскажем людям благую весть, - произнесла благородная. - Там же найдем знахаря и переночуем.
Безмолвное одобрение было ей ответом. Мы зашагали в деревню. Ночной лес был непривычно тих. Только хруст снега под ногами нарушал его покой. Ветер тоже решил сделать передышку и сонно затих. Немного подморозило и ноги скользили по корке льда. Велене, так и не отпустившей мою руку, теперь она служила опорой. Весьма хилой опорой, но все же лучше, чем ничего.
Пока мы шли к деревне. В голове всплыла мысль, что людей-то я спас. По поведению ведьмы я понял, что она вторично не собирается нападать на эту деревню. Может, на другую, но точно не на эту. Меня наполнило тепло гордости, отчасти смывающее черное пятно с души. Я спас людей. Как ни крути, но я их спас. Не догони я ведьму и не вступи в бой, то они, скорее всего, были бы мертвы. По какой-то причине ведьма отправилась восвояси. Она покинула шахту, менее экстравагантным путем, чем ее мать, пешком, но все же покинула.
Я приободрился и на мгновение облегченно закрыл глаза. Все же я не совсем пропащий человек, хорошие поступки за мной тоже водятся. А как я бесстрашно в одиночку бросился преследовать ведьму? Это уже потом праздновал труса. Но что мне оставалось делать? Умереть? Нет, уж лучше я буду служить ей. Может, Духи так и задумывали? Кто я чтобы знать их мысли? Я всего лишь пешка в их древней игре. Я прочитал десятки книг о приключениях героев стародавних времен и не все они начинались хорошо, но в итоге герои побеждали. Кто дракона, кто поработившего его черного колдуна. Так почему бы мне не встать с ними в один ряд?
Пока я мысленно убеждал себя в том, что обязательно справлюсь со всеми трудностями, впереди показался дым печных труб, клубящийся над лесом. Мы под звуки лая собак вошли в деревню. В некоторых окнах горел свет. В один из таких домов и постучала леди Женевьева. За дверью кто-то охнул. Прошла минута. Никто не спешил узнавать чего нам надобно. Благородная постучала еще раз, сильнее, сопроводив сотрясание двери словами:
- Откройте, это леди-рыцарь Женевьева Сонбаденская. Мне нужен деревенский голова.
За дверью кто-то зашуршал и старческий голос проскрипел:
- Подойдите к окну.
Благородная, пожав плечами, выполнила просьбу. За бычьем пузырем, натянутым на узкую, словно, крепостная бойница, оконную раму, мелькнула чья-то тень. Спустя миг дверь отворилась и стоящий на пороге дед, непрестанно кланяясь, начал причитать:
- Простите меня госпожа, яко не пущал сразу, боялся, яко это проклятущая ведьма верталась.
- Мы убили ее, - громко произнесла леди Женевьева и, отстраняя старика рукой, вошла в дом. Мы следом за ней. Георг захлопнул дверь. - Приведи деревенского голову и знахаря. Наш воин ранен.
Старик живо метнулся к вешалке, схватил тулуп и вылетел из дома.
- Теплынь, благодать, - довольно проговорил Харник, сев в плетеное кресло напротив потрескивающего очага. - Надо сказать, чтобы еды нам приволокли.
