Владимир Холкин - Авгур
Ни одно из моих прежних заданий не начиналось так интригующе.
Быстро обыскиваю карманы убитых, вытаскиваю значки-амулеты. Подхожу к окну и выглядываю наружу. Нет, прыгать я не намерен. Переулок, вроде, совершенно безлюдный, но, по закону подлости, кто-нибудь непременно объявится, как только я влезу на подоконник. К тому же, какой смысл уходить задворками, если все равно придется вернуться за скакуном?
Закрываю ставни как можно плотнее. Потом хватаю один из трупов и подтаскиваю его ко второму. По полу размазывается кровавая полоса. Теперь тела лежат друг на друге. Я достаю из кармана прозрачный шарик и сжимаю его в ладони. Чувствую, как он нагревается. Аккуратно кладу шарик на мертвеца, который сейчас оказался сверху. Отхожу к двери, отворачиваюсь и для надежности прикрываю глаза рукой. Мне незачем видеть то, что происходит у меня за спиной. Я и так знаю — ослепительная вспышка на миг озаряет комнату, и холодное пламя жадно пожирает убитых.
Выждав положенное время, открываю глаза. На месте трупов — черная горелая клякса. Я удовлетворенно хмыкаю. Шарики с подобными свойствами — совершенно незаменимая вещь. Жаль только, что их мало; каждый стоит, как драгоценный камень. Но у нас, авгуров свои источники. И вообще, сейчас не до экономии.
Прислушиваюсь, шагаю через порог. Аккуратно притворяю за собой дверь, спускаюсь по лестнице. Хозяйка опять уставилась на меня — явно хочет узнать, какого черта я делал на втором этаже. Наемники из угла тоже смотрят на меня с интересом. Многовато свидетелей, это плохо.
Придется снова тратить свои запасы.
Достаю еще один шарик и подбрасываю его к потолку. Он на миг зависает в воздухе и вспыхивает красноватым огнем. Хозяйка и посетители замирают, как изваяния. Оцепенение продлится еще минуту. После этого люди придут в себя, но уже ничего не вспомнят.
Беру свой плащ со стула, иду во двор. Бросаю мелкую монету служителю и, забрав скакуна из стойла, спокойно выезжаю на улицу. Через пару кварталов роняю в канаву амулеты покойников. Кажется, обошлось. Предъявить мне убийство теперь будет затруднительно по причине полного отсутствия трупов. И вообще — кто сказал, что я вообще заходил в ту комнату?
Все это верно, но я не чувствую облегчения. Я ведь знаю — это только начало. Боюсь, что бойня на постоялом дворе скоро покажется чем-то мелким и незначительным…
Дождь, наконец, закончился, и тучи нехотя расползаются.
К замку я подъезжаю в сумерках. Копья стражников багрово мерцают — как будто впитали свет закатного солнца. Я называю свое имя и ранг, демонстрирую амулет. Въезжаю во двор. Слуга ведет меня в башню. Коридоры ярко освещены — чувствуется, что экономить здесь не привыкли.
Лорд-наместник, поднявшись из-за стола, протягивает мне руку. Ему лет сорок на вид. Лицо гладко выбрито, волосы острижены коротко. Холодный взгляд, на лбу залегли морщины. Одет как воин — простая темная куртка, штаны из плотной ткани, тяжелые сапоги.
— Рад, что братство всерьез восприняло мою просьбу, — слова он произносит отрывисто, голос резкий. Этот человек привык отдавать приказы.
— Мы знаем, милорд, что вы не склонны к пустым фантазиям. Давайте сразу приступим к делу. Были новые случаи, пока я к вам добирался?
— Да, — он мрачнеет. — Два человека.
— Кто на этот раз?
— Супруга моего казначея. Исчезла бесследно. И леди Энна, моя племянница… — наместник запинается на секунду. — Она по-прежнему в замке. Но с ней что-то происходит. Ее будто подменили.
Часу от часу не легче, думаю я. Спрашиваю:
— Можно ее увидеть?
— Идемте.
Мы выходим из кабинета и быстро шагаем по коридору.
— Обычное следствие, насколько я понимаю, результатов не принесло.
— Нет, — отвечает он. — Мои люди перерыли весь город. Если бы это было похищение с целью выкупа, виновных бы уже сидели в моем подвале. И пожалели бы, что вообще родились на свет.
Я искоса смотрю на него. Он говорит спокойно, не повышая голоса. Но я уверен — это не пустые угрозы.
— В столицу вы сообщили?
— Нет. Пришлют чиновника, пусть даже очень толкового — ну, и что? Мои ищейки не хуже, но я вижу — здесь они не помогут.
Я отдаю должное его интуиции. А ведь он еще не знает, что в городе присутствуют черноликие. И одну из них я только что отпустил на свободу…
Двое стражников дежурят возле двери, к которой меня подводит наместник. Нам открывает рыженькая служанка. Мы заходим в покои. В дальнем углу перед зеркалом сидит молодая дама в светло-голубом платье. Волосы распущены по плечам. Она оборачивается и смотрит на нас с отрешенной полуулыбкой. Встает и подходит ближе.
— Энна, — говорит лорд-наместник, — позволь представить тебе…
Она слушает с вежливым удивлением. Потом переводит взгляд на меня.
— Авгур? Как интересно. Никогда не приходилось встречаться. Что вас к нам привело?
— Я здесь по приглашению его светлости, — отвечаю расплывчато, а сам пытаюсь найти в ее облике что-нибудь необычное, но ничего не вижу. Типичная аристократка — по крайней мере, на первый взгляд.
— Я попросил у братства помощи в связи с последними… инцидентами, — поясняет, между тем, лорд-наместник.
— Инцидентами? — она поднимает брови. — Ах, да, эти ужасные похищения…
Не похоже, чтобы данный вопрос ее особенно волновал.
— Миледи, — говорю я, — сейчас уже поздно, я не хотел бы вас беспокоить. Не будет ли дерзостью с моей стороны, если завтра я попрошу еще об одной беседе?
— Ну, что вы, — она улыбается безмятежно. — Приходите в любое время, я буду рада.
Я откланиваюсь, и мы с наместником выходим из комнаты.
— Вы видели? — он явно взволнован. — И так уже третий день.
— Простите, — говорю осторожно, — я пока не вник в ситуацию. Но леди Энна ведет себя, по-моему, типично для женщины ее круга.
Он смотрит недоуменно, потом говорит с досадой:
— Ах, да, вы же раньше ее не знали. Поверьте, трудно было найти более жизнерадостного и веселого человека. Обожала ездить верхом, мечтала о морских путешествиях. Моя дочь в ней души не чаяла. Вместе устраивали прогулки, у них там есть любимое место на берегу… А теперь сидит с утра до вечера в комнате, смотрит в зеркало. И волосы расчесывает — медленно, аккуратно. Улыбается чему-то, но ни с кем говорить не хочет. В другой ситуации я бы решил — влюбилась…
— А может, действительно?
— Да нет же! В последние дни она ни с кем не знакомилась, это я знаю точно. Ее не оставляли без присмотра ни на минуту. И вообще, не может человек измениться настолько сильно. Поймите, это уже не Энна. А если с моей дочерью то же самое?..
— Они ровесницы?
— Энна на пять лет старше.
— Если не возражаете, с вашей дочерью я завтра тоже поговорю.
