Юлия Галанина - От десятой луны до четвертой
Было непонятно, старается так Левое Крыло для себя, или намерено вернуть властные полномочия тому Совету Верховных, что сверг Легион. На всякий случай, сверженных, кто еще по ошибке оставался живым, придушили.
В столице молниеносно произошли перемены. После завтрака мы с сестрой вышли по какому-то пустяковому делу в центр. Как обычно, в обтягивающих легионерских костюмах. И поняли, что безнадежно отстали от моды: всюду разом воцарились юбки, шляпки, перчатки и пелеринки, на всякий случай, надо полагать.
– Возвращаемся! – мрачно сказала сестра. – Мы не должны выделяться. Можешь убрать штаны до лучших времен и почистить свою муфточку, чтобы она приобрела приличный вид. Пока победитель не определится, все так и будут прятаться под шляпками и чепчиками.
В доме тетушки привычно перетаскивали в подвал мебель и прятали загодя драгоценности. Тут-то и выяснилось, что подвалу тетушки вполне могли позавидовать катакомбы в Долине Ушедших.
Тетя энергично распоряжалась переносом, указывая слугам, что переправлять в подвал в первую очередь, а с чем погодить. Осмотрев старинный шкаф в нашей комнате, она решила:
– Пусть стоит. Он уже пережил три восстания, два переворота и один конец света, предсказанный жрецом, которого потом закатали в смесь смолы с песком, когда предсказание не осуществилось. В дверь шкаф все равно не пройдет, придется его разбирать, а вот это ему куда вреднее, чем нашествие даже обоих Крыл армии Пятого Угла. Девочки, пойдемте, надо подготовить комнату для моего брата, а вашего дяди, на случай, если Легион проиграет.
– Но тетя, – удивилась сестра. – Если столицу захватит армия, ваш дом могут просто разграбить или конфисковать, и тогда комната брату не понадобится?
– Да никогда! – гордо заявила великолепная тетушка. – Разве вы не знаете, девочки, что мой дядя, а ваш двоюродный дедушка, занимает достаточно высокий пост при командующем Левым Крылом? Он всегда останавливается у меня, когда приезжает в столицу. С чего ему менять свои привычки?
Мы с сестрой только переглянулись. В это время вошел эконом и доложил:
– Госпожа, зерна закуплено в размере двухгодового запаса, масла оливкового – на два месяца, масла гречишного – на четыре, масла конопляного на полгода. Овощей сушеных, как-то: моркови, лука, свеклы и прочего – на пять лет при ежедневном расходовании по установленной вами норме. Остальное по списку в тех количествах, кои вы изволили указать.
– Ладно, ладно! – замахала тетушка. – Размести, как обычно, да проследи, чтобы зерно не отсырело, как в прошлый раз! Пойдемте, девочки!
Мы спустились вместе с тетушкой в подвал, где в дальнем конце притаилась дверь, ведущая в комнату, как ее окрестила тетя, а на самом деле в потайные апартаменты из нескольких помещений, практически автономные и снабженные всем необходимым для длительной подпольной жизни.
Там нужно было лишь смахнуть пыль и расставить радующие глаз предметы искусства на полочках и подставочках, дабы возможному хозяину этого убежища было не так грустно здесь сидеть.
– Тетя, – шутливо сказала сестра, – обмахивая метелочкой завитушки резной рамы, которая обрамляла картину с пышным фамильным древом. – Но ведь если нашему двоюродному дедушке, а вашему дядюшке тоже придется туго, комната ведь уже будет занята?
– Как это занята? – возмутилась тетя и даже прекратила подбирать занавеси в тон ковру из той стопки, что захватила с собой. – Комната для дядюшки в другом конце подвала, я как раз приказала вчера пошить для нее новое постельное белье.
Со смехом и шуточками, с подготовкой к грядущей осаде столицы и войне на улицах мы пережили известие о походе Левого Крыла армии Пятого Угла на Хвост Коровы.
И тут грянуло для меня самое страшное.
У резиденции нашего пансионата в столице, видимо, не было такого шикарного подвала, как у тетушки. Поэтому начальство пансионата срочно засобиралось обратно в Пряжку.
Вместе с нами, воспитанницами, разумеется.
Это известие просто оглушило меня, придавило могильной плитой. А я-то уже размечталась, что никогда туда не вернусь, раз сестра тут.
Но мои мечты ничего не стоили.
– Я не могу тебя оставить с нами, – безжалостно сказала сестра. – Мы тоже не будем сидеть сложа руки.
– Не оставляй с вами. Я укроюсь в тетушкином подвале, буду прятаться в комнате для дедушки, – предложила я.
– Ты сошла с ума? – поинтересовалась сестра. – Если ты не явишься к отъезду, поднимут на ноги Службу Надзора. Сюда сразу заявится куча ищеек и тот следователь во главе с ними. Нас обнаружат и арестуют. Ты этого хочешь? И кто ты будешь после этого?
– Ну можно же вам перебраться на несколько дней в другое место, – умоляла я. – А я бы тоже участвовала в вашей борьбе. Почему я должна ехать в эту мерзкую дыру?
– Потому что ты не можешь быть с нами! – отрезала сестра. – У нас не детский сад и не приют для младенцев. Нож предлагал дать тебе арбалет и оставить здесь, тогда бы ты могла быть бойцом одного из отрядов. Но ты не умеешь стрелять из арбалета!
– Я держала его первый раз в жизни! Я научусь!
– У нас нет времени на твое обучение!
– У вас ни на что нет времени!!!
– Ты поедешь в Пряжку, потому что так надо! Когда все образуется, мы тебя оттуда вытащим. А пока ты должна ехать, чтобы не подвергать опасностям ни себя, ни нас! Да, там плохо, но там безопасно. Что я скажу маме и папе, если ты погибнешь?! – категорично сказала сестра.
– Должна, должна! – закричала во весь голос я, потому что больше аргументов у меня не осталось. – Я там умру! Вот увидишь! Ты не была в Пряжке и не знаешь, что это такое! И объясняй тогда маме с папой, почему так получилось!
И убежала на улицу.
Там меня обжег холодный северный ветер, словно нежданный привет из пансионата, заморозил слезы на лице.
"Здравствуй, Двадцать Вторая, не ждала? Твое место там, здесь ты никому не нужна. Возвращайся".
Если здесь ветер, значит, в Пряжке метель. Ветер срывает снег с фиолетовых зубчатых гребней хребтов, полирует их до блеска. Кругом неизбывный холод.
Я съежилась и обхватила себя руками.
Меня догнал встревоженный Нож.
– Надо собираться, Пушистая Сестричка, – мягко сказал он. – Поверь, нам тяжело отправлять тебя обратно в твою тюрьму, но здесь будет ничуть не слаще.
– Здесь вы сами решаете, что делать, а там кругом правила, охрана, вранье, степь эта непреодолимая! Какая мне разница, где подохнуть, здесь быстро или там медленно? Ну и что, что я не умею стрелять из арбалета? Я теперь человек второго сорта? Да?
– Не говори ерунды! – Даже спокойный Нож разозлился, ай да я! – Разница не в том, погибнешь ты там или здесь, а в том, что здесь и сейчас ты погибнешь бессмысленно, без всякой пользы. А это глупо. Понятно?
