Тимофей Печёрин - Темная жатва
Скрывать правду Леннарту не пришлось: культисты, служившие разным Владыкам, дружны отнюдь не были. По крайней мере, не настолько, чтобы покрывать один другого. Ничуть не сомневаясь в причинах бедствия, Кольм выложил его светлости все как есть: и о Тлетворном, и о его последователях, и о темных культах как таковых.
Выложил… после чего успел не раз пожалеть об этом. Потому как Оттар воспринял слышанное от высокоумного советника сообразно собственному уму и характеру — то есть, со всем простодушием жителя глубинки. Простодушием, наложившимся на кошмарное зрелище города и всего Края, охваченных Мором.
Поняв, что бороться с оным ему не под силу, герцог Торнгардский велел отступать из Лесного Края… и одновременно объявил очистительный поход, дабы избавить всю страну от злобных демонопоклонников. Лед тронулся, война стала вновь набирать обороты, но при этом сошла на колею, совершенно нежелательную для Храма Крови.
Вторым, кто пришел на встречу в таверне, был князь Вейдемир, владетель Грифондола. В предместья Кронхейма он прибыл инкогнито, а лицо свое — холеное, породистое, в королевском замке знакомое чуть ли не каждой собаке, старательно прятал под капюшоном плаща. Не так давно Вейдемир слыл одним из главных претендентов на престол, и именно он возглавил поход объединенного войска дворян юга против «зарвавшегося северянина». Именно такими прозваньями: «зарвавшийся северянин» и «рыжая моська» князь Грифондола наградил Оттара, когда его войско вышло за пределы Лесного Края, вступив на земли графства Ульвенфест.
Поход закончился невдалеке от одноименной столицы графства — на уж помянутом выше Ржавом Поле. И закончился совсем не так, как рассчитывал Вейдемир… пускай и вполне ожидаемо. Южане бились на чужой земле, за богатство и амбиции своих сюзеренов. На сторону же воинов Оттара встали столь могучие силы как злоба, отчаяние и истая вера самого герцога в миссию избавителя.
Торнгардские рыцари и пешие латники стояли железной стеной — понимая, что отступать им некуда. Горцы, покорные силе Руны, сражались с яростью дикого зверя, помноженной на безрассудство. Ни тем ни другим страх был неведом… зато противной стороною он овладел очень быстро, зародившись же с первой каплей пролитой крови. Очень скоро вассалы и союзники Грифондола обратились в бегство; сам же Вейдемир оказался в плену, и отпущен был только, когда присягнул на верность герцогу Оттару.
За ним в Грифондол устремилось и войско северян, не ставшее отвлекаться на взятие Ульвенфеста. Устремилось с немалым крюком, минуя Кронхейм, и ведомое надеждой набраться сил и пополнить ряды — а уже затем двинуться к столице. Никакой боевой дух не делал северные рати ни бессмертными, ни бессчетными; схватки, даже успешные, все равно обернулись потерями. И немалыми. Восполнение оных ложилось теперь на плечи единственного вассала герцога Оттара… коего возможность исполнить свой долг отнюдь не радовала.
Еще меньше обрадовались приходу Оттара в Грифондол разве что единоверцы Леннарта Кольма. Просто потому, что именно на земле южного княжества располагался Храм Крови, и дальнейшая его судьба в силу этого виделась совсем не радостной.
— Итак, начнем, — обратился к соседям по столу Леннарт, когда все трое пригубили содержимое кружек, — кстати, забыл представить вас друг другу.
— С его сиятельством князем Грифондола мы уже знакомы, — промолвил в ответ третий из участников встречи: светловолосый, сероглазый мужчина с узким как бритва лицом.
— Как и я с капитаном Рейном, — подчеркнуто небрежно бросил Вейдемир.
Кто-нибудь из придворных (особенно тех, что постарше) с первого же взгляда на капитана Акселя Рейна мог уловить в том сходство с ныне покойным королем. Точнее, с двойником Адальрада Второго, смотревшего на мир с портретов, висевших в замке. С портретов, сделанных задолго до того, как его величество превратился в обрюзгшую тушу и обрел в народе нелестный титул «Свиноголовый».
Более того, сходство с королем не являлось случайным: Аксель Рейн был бастардом Адальрада Второго. Одним из тех несчастных младенцев, коих похотливый монарх обычно велел скидывать с замковой стены. Что уберегло тогда Акселя от такой участи — до сих пор не знает никто, а тем более сам счастливчик-бастард. Возможно, пороки еще не успели окончательно съесть душу его отца… а, быть может, даже Свиноголовый оказался не чужд светлых человеческих чувств. Хотя бы на мгновение, достаточное чтобы передумать.
Так или иначе, Аксель Рейн не только сумел дожить до зрелости — он, вдобавок, вырос при замке, где, с наступлением совершеннолетия, надел форму королевского гвардейца. Дослужившись до командира Гвардии, этот человек с недавних пор еще и заправлял во всем замке, ввиду бегства двора. И подготовку к предстоящей обороне Кронхейма возглавлял тоже он. Ибо больше некому.
На судьбу темных культов Акселю Рейну было глубоко наплевать — равно как и на высокомерных богатых южан, один из которых сидел теперь с ним за одним столом. Но вот столицу гвардеец-бастард любил, и любил искренне: не в пример придворным трутням. Любил настолько, что готов был защищать ее даже от полчищ демонов.
— Как полагаю, мы не знакомиться сюда пришли, — произнес он, сразу переходя к делу, — если у вас есть что-то, полезное для защиты города, выкладывайте немедленно, я слушаю. А нет…
— Не извольте беспокоиться, капитан Рейн, — поспешно проговорил, в ответ Леннарт Кольм, — сведения есть — причем такие, что могут решить исход всей войны, а не только судьбу Кронхейма.
Глубоко вздохнув и, непривычно для себя, отхлебнув из кружки, он заговорил — постепенно перейдя на заговорщический шепот:
— Ну, прежде всего… я не берусь судить, насколько сильно войско герцога Оттара. Думаю, достопочтенный князь Грифондола осведомлен о том побольше меня, столкнувшись с этой силой в настоящей битве. Не знаю я и точных потерь в той битве, равно как и готовности южных земель восполнить их. Наконец, я даже не смею прикинуть шансы Железной Перчатки при взятии Кронхейма. Просто потому, что не знаю соотношения сил… да и сами силы слишком разнородны, чтобы их сравнивать.
Да, у защитников столицы основная надежда на ополчение из горожан; да, опыт взятия городов у Оттара кое-какой имеется… так ведь сравнивать тот же Вальденрот с Кронхеймом — все равно что воробья равнять с орлом.
— Это все? — сердито и нетерпеливо перебил Аксель Рейн, — в таком случае, что вы вообще знаете, господин Кольм?
— Самое важное, — улыбнулся Леннарт, — все могущество герцога Оттара, каким бы оно ни было, вся эта могучая северная рать… целиком зиждется на самом герцоге Оттаре — и на Руне Власти, которой он владеет, не расставаясь с ней даже по ночам. Это Руна, угодив в руки торнгардского владетеля, заставила горные кланы встать плечом к плечу с воинами герцога. Вместо того чтобы раскраивать им черепа топорами… ну или рубить друг дружку за неимением других занятий.
