Денис Чекалов - По законам Преисподней
Мою гондолу тряхнуло.
Мифриловые жилы начали рваться.
Я не мог увидеть сам трос, на котором висела моя корзина, – зато прекрасно мог рассмотреть, что происходит с моими спутниками.
Скоро веревки лопнут, и мы упадем.
Гондолы начали скользить медленнее, потом остановились.
– Скажите спасибо своему другу эльфу, – сказал Уильям Шекспир.
– Ты еще кто? – рыкнул Огненный маг, – точь-в-точь, вивверна, почуявшая запах гриффина.
Перед нами явилось лицо волшебника.
– Твоих рук дело? – недобро спросил маг Холода.
Шекспир ответил с укором:
– Я делаю все, чтобы вас спасти. Но это непросто, – магия Харубея надежно запечатала подземелье. Мне с трудом удалось ее обойти…
– Мы сами.., – вступился Огненный.
Уильям прервал его:
– Знаю, что ты хочешь сказать. У вас хватило бы своих заклинаний. Но ты ошибаешься. Думаешь, Харубей не подумал об этом?
Маг Холода хотел было возразить, но потом понял, что Шекспир прав.
– Ваши чары действуют, пока вы кидаетесь друг на друга. Но против Подземелья они бессильны. К тому же, я не смог убрать Бубновую даму. Харубей умер слишком рано, и я не успел…
– Ты здесь про длинноухого тер, – напомнил Огненный.
– Он меня не послушал.
Гондолы тряхнуло вновь.
Ледовик вцепился в поручни, и удержался с трудом. Я посмотрел наверх, и увидел, что еще одна из жил лопнула; мифриловый трос порвался наполовину.
– Вес, – пояснил Уильям. – Канат вас не выдержит.
– Ах ты тролль, – воскликнул маг Огня. – Ты сам поставил заклятия на платформы, чтобы нам ноги поотрезало?
– Конечно! И ради вашей же пользы. Ну что такое пара минут мучений? Выйдя из подземелья, вы могли сразу же излечиться. Но эльфу ведь не терпелось; слишком он добрый, ему бы каждую сиротку поцеловать.
В голосе Шекспира зазвучала искренняя печаль.
– Теперь ваш вес больше нормы; гондолы не смогут двигуться дальше, а трос очень скоро лопнет. Решайте, как вам хочется умереть, – от бубонной чумы, или там, в ущелье Двухглавых.
2– Проклятый эльф! – люто закричал Огненный. – Дай только до тебя добраться. Уши оторву и в ноздри засуну!
Он сразу осекся, – поняв, что не сможет.
Ледяной маг казался невозмутимым.
Но я знал, что его мозг лихорадочно работает, пытаясь найти решение.
– Билли, – произнес я. – Хватит пургу-то гнать. Ты наверняка все это предусмотрел. Говори.
– Невежливо обращаться так к человеку, который пытается вас спасти, – обиделся чародей. – Я ведь только…
– Ты не человек, а желе из баночки, – сказал маг Огня. – Так что рожай быстрей.
– У вас остался только один способ, чтобы спастись, – ответил Шекспир. – В полу есть потайное отделение… Да.
Огненный сразу нагнулся, и стал искать.
Ледовик не пошевелился; если там, внизу нас ожидала ловушка, – пусть в нее сперва попадется брат.
Меньше хлопот будет с подарками на Рождество.
– Палаш? – удивился маг, вертя перед собой кривое, черное лезвие. – На кой хоббит нам перочинка?
– Это же очевидно, – сказал Уильям Шекспир. – Ты должен отрезать себе левую руку.
Несколько мгновений стояла полная тишина.
– Ты чего это городишь такое? – с угрозой прошипел Огненный. – Счас метну в тебя, мигом на мармеладки развалишься. И никакая магия не спасет.
– Меня здесь нет, – отвечал Уильям. – Это всего лишь фантом.
Корзину снова тряхнуло.
Подняв глаза, я увидел, что трос Ледового почти полностью разорвался; он держался только на паре жил, – и было ясно, что долго они не выдержат.
Огненному повезло больше.
Наверное, потому, что он был ниже своего брата. Его веревка порвалась только наполовину; и мне оставалось только гадать, в каком состоянии моя собственная.
– Вы должны спешить, – холодно сказал Уильям Шекспир. – Отрежьте левую руку, и бросьте ее в ущелье. Тогда вес выровняется, и гондолы поедут дальше. Другого выхода нет.
Я стоял на коленях.
Пол был застелен тонким, серым ковром гоблинской работы. В правом углу виднелось клеймо: «Соткано из волос снежного долгопряда. Для хранения живых детей не предназначено».
Откинув край, я увидел дверцу в полу. Она легко отошла в сторону, и перед моими глазами вспыхнул багряный клинок Разлома.
– Это проклятый меч, – чуть слышно произнес Ледовик. – Отрубишь им руку, и больше не сможешь ее вернуть.
– Гладиус был обычным, – сказал Уильям Шекспир. – Я купил их у расстриги-гнома, на Шамаханском базаре. Простая сталь, даже без заклятия Точности. Но здесь, в этом подземелье…
Он поежился.
– Магия султана оказалась сильнее. Решайся, маг; у тебя осталось не так-то уж много времени.
Корзина, в которой стоял Ледовый, содрогнулась вновь.
Трос его почти разорвался.
– Я не отдам руку, – выкрикнул Огненный.
Чародей Холода смотрел на проклятый меч.
– Раздери тебя Терри Пратчетт!
Маг Огня швырнул свой гладиус вниз. Он сразу исчез под ворохом игуан; те пытались сожрать его, но их зубы только бессильно скользили по заговоренной стали.
Ледовик положил руку на край корзины.
Примерился мечом для удара.
Огненный срывал с себя мантию, доспех, амулеты. Он швырял их вниз, один за другим, а мифриловые трос над ним продолжал рваться.
Я взял меч в зубы.
Много раз видел, как это делают герои на старинных гравюрах. Наверное, художникам невдомек, что сталь холодная, скользкая и удержать ее очень сложно, – даже если ты просто стоишь на месте.
Я схватился за одну из веревок, и вспрыгнул на край гондолы.
– Что хуже, остаться жить без руки или умереть здесь? – спросил Уильям Шекспир. – Вам решать, джентльмены. Я не стану вас уговаривать. Если вы не цените свою жизнь, – значит, она и правда ничего не стоит…
Огненному больше нечего было снимать; он швырнул вниз серебряную цепочку, и замер, в дикой надежде глядя на такую близкую дверь.
Но его гондола не двигалась.
Я стал карабкаться вверх, по стропам.
Ледовик смотрел на меня.
Он понял, что я собираюсь сделать, но не собирался рисковать сам. Мои ноги скользили по натянутым веревкам, а голова кружилась после паров чимаранга.
Ничего, – если я упаду, то даже не успею расстроиться.
Теперь я был над гондолой.
Правая рука впилась в мифриловый трос. От него мало что осталось; в любой момент он грозил порваться, обрушив гондолу вниз.
Но меня в ней уже не будет.
Теперь можно вынуть меч изо рта. Непростая задача, – я ведь не хотел порезаться проклятой сталью. Такая рана не заживает; я истеку кровью и умру, даже если смогу выбраться из подземелья.
Значит, не надо спешить.
Вот так.
Огненный схватился за край гондолы.
Его гондола не двигалась; и чародей понял, что не смог побороть заклятие.
