Роберт Джордан - Перекрестки сумерек
Хоть Сашалле и не превосходила Самитзу ростом, но последней пришлось поторопиться, чтобы не отстать от Красной Сестры, которая плавной и быстрой походкой двигалась по широким, с прямоугольными сводами коридорам. И речи не было о том, чтобы идти впереди — иначе Самитзу пришлось бы припустить бегом. Вся кипя от гнева, она молчала, хотя ей и потребовалось собрать волю в кулак. Затеять на людях спор с другой Сестрой — поступок в лучшем случае неприличный. И что хуже всего — и в этом нет сомнений — совершенно бесполезный. Она только еще глубже выроет ту яму, в которой очутилась. Самитзу так и подмывало что-нибудь хорошенько пнуть.
Стоявшие на одинаковом расстоянии друг от друга высокие шандалы хорошо освещали даже самые темные участки коридора, который не мог похвалиться красочным декором, не считая изредка встречающихся гобеленов, причем их композиции были исполнены в старомодной манере, будь то изображения охотничьих сцен или храбро сражающихся благородных рыцарей. Отдельные стенные ниши украшали золоченые орнаменты или фарфоровые изделия Морского Народа, а карнизы некоторых переходов имели бордюры, по большей части не выкрашенные. И все. Свое богатство кайриэнцы напоказ не выставляли, скрывая его точно так же, как поступали с очень многим в своей жизни. Слуги и служанки, с деловитым видом спешившие по коридорам, подобно веренице муравьев, носили ливреи угольно-черного цвета, за исключением тех, кто состоял на службе у знатных обитателей дворца. Наряд этих слуг по сравнению с прочими казался даже ярким — на груди вышиты эмблемы Домов, а вороты и иногда рукава отмечены родовыми цветами их хозяев. Двое или трое, чьи куртка или платье были целиком цветов господских Домов, выглядели среди остальных едва ли не чужеземцами. Но все слуги ступали потупив взоры и приостанавливались только для того, чтобы приветствовать проходящих Сестер быстрым поклоном или реверансом. Для Солнечного Дворца необходимы были несчетные сотни слуг, и этим утром они как будто все разом заторопились по своим повседневным делам.
По коридорам неспешно прохаживались также благородные лорды и леди, осмотрительно обходительные с проходившими мимо Айз Седай. Возможно, их приветствия были тщательно продуманы, ведь приходилось балансировать между иллюзией равенства и подлинным состоянием дел; а звук их приглушенных голосов далеко не разносился. Знать являла собой наглядное подтверждение старого присловья, что странные времена сводят нас со странными спутниками. Перед лицом новых опасностей прежняя вражда отступает. Ненадолго. Тут и там два-три бледных кайриэнских лорда в одежде из темного шелка, с тонкими разноцветными полосами на груди, некоторые — с выбритым и напудренным на солдатский манер теменем, прогуливались в компании с парочкой смуглых, выше их ростом тайренцев в ярких кафтанах с пышными полосатыми рукавами. Неподалеку тайренская дама в прилегающем, шитом жемчугом чепце, в красочном парчовом платье с плоеным круглым воротником из светлых кружев, шагала под ручку с дворянкой-кайри-энкой, чьи волосы были уложены в вычурную башню, приходившуюся вровень с головой ее спутницы, а то и возвышающуюся над нею. Высокий дымчато-серый кружевной воротник упирался в подбородок кайриэнки, а по переду темного шелкового платья с широкими юбками сбегали узкие полоски цветов ее Дома. Ни дать ни взять — задушевные друзья и давние наперсники.
Кое-какие парочки выглядели чуднее прочих. В последнее время некоторые женщины взяли за обыкновение носить чужеземную одежду, явно не замечая, насколько они этим притягивают к себе взгляды мужчин, вынуждая даже слуг бороться с искушением поглазеть на них. Узкие штаны, короткие, едва прикрывающие бедра, куртки — наряд, мало подходящий для женщины. Независимо от того, сколько средств и труда вложено в богатую вышивку и узоры из самоцветов, украшавшие куртку. Ожерелья и браслеты с драгоценными камнями и броши с пучками разноцветных перьев только подчеркивали эту странность. А из-за ярко окрашенных сапог, с каблуками, прибавлявшими женщинам не меньше ладони роста и делающими их походку вихляющейся, казалось, что они на каждом шагу рискуют грохнуться наземь.
— Стыд и позор! — пробормотала Сашалле, окидывая одну подобную парочку недовольным взглядом и возмущенным движением одергивая юбки.
— Стыд и позор! — пробурчала Самитзу, потом, вдруг спохватившись, захлопнула рот, да так, что клацнули зубы. Ей необходимо держать язык на привязи. Выражать вслух согласие, просто потому, что она согласна, — в обществе Сашалле подобное она себе позволить не вправе.
Тем не менее Самитзу не удержалась и оглянулась на прошедшую мимо парочку с неодобрением. И с долей изумления. Год назад Алайне Чулиандред и Фионда Аннариз вцепились бы друг дружке в горло. Или, скорее всего, натравили бы на соперницу своих дружинников. Но в то же время, кто бы мог предположить, что станет свидетелем, как Бертом Сайган будет мирно и степенно вышагивать рядом с Вейрамоном Саньяго, причем ни тот ни другой не станет хвататься за кинжалы на поясе? Необычные времена и необычные спутники. Не приходится сомневаться, они заняты Игрой Домов, интригуют, как обычно, добиваясь какого-нибудь преимущества, и тем не менее разделяющие их границы, некогда будто выбитые в камне, ныне обратились в линии, словно начертанные на воде. Очень необычные времена.
Под кухни в Солнечном Дворце был отведен самый нижний из надземных этажей, задняя его часть; несколько помещений с каменными стенами и балочными потолками окружали длинную темную комнату, которая была заполнена железными плитами, сложенными из кирпича печами и очагами из тесаного камня; жар здесь стоял такой, что любой позабыл бы о снегопаде за порогом, а то и о самой зиме. Обычно тут царила рабочая суета: повара и их подручные, в одежде тонов ничуть не ярче, чем у прочих дворцовых слуг, и в надетых поверх всего белых фартуках, готовили обед, месили тесто для хлеба на длинных столах с мраморными, обсыпанными мукой столешницами, разделывали мясо и птицу и насаживали куски на вертелы, которые вращались над огнем в очагах. Теперь же почти все замерло, только собаки, крутившие вертелы, перебирали лапами в своих колесах, дабы заслужить себе мясные обрезки. Нечищеная репа и ненарезанная морковь громоздились в корзинах, а оставшиеся без присмотра кастрюли с овощами и соусами источали сладковато-пряные ароматы. Даже поварята, мальчишки и девчонки, исподтишка утиравшие потные лица краешками фартуков, столпились позади тесной кучки женщин, которые обступили один из столов. Над макушками стоящих Самитзу уже от дверей увидела затылок огира — даже когда тот сидел за столом, его крупная голова возвышалась над людьми. Разумеется, свою роль сыграло и то, что высоким ростом кайриэнцы в общем-то похвастаться не могли. Самитзу положила ладонь на руку Сашалле, и, к ее изумлению, та без возражений остановилась на пороге вместе с нею.
