Ника Емилина - Неистребимые кровью
О-о-о… Да, моя вина, каюсь. Это же надо было так умудриться, что бы едва не отсечь мизинец главному экспонату Роэлии. Почему экспонату? Такого идиота даже в музее каменного века не встретишь!
– Из-за тебя, – его лицо медленно наливалось кровью, – я не могу… не могу… да проехать я не могу! – нашёл очередную причину он. – Всё. Надоела. Арестовать!!! – рявкнул он.
– ЧТО?!! – неожиданно не только для властелина стражи и народа, собравшегося на нас поглазеть, но и для себя заорала я, шагнув навстречу коню властелина. – Согласно декларации прав человека…
– Человека!!! – подтвердил властелин. – А ты, увы, в гостях не у человеков! А у эльфов!
Я молча насупилась, мысленно четвертуя этого нахала, колесуя и… ну, и остальные возможные блага мира сего.
– Поэтому, – довольный собой заключил властелин. – Поэтому – арестовать.
Стража, которая не уловила перехода от гневного рыка до спокойного тона, проворонила приказ. Воспользовавшись этим, я попыталась скрыться с места преступления.
– Арестовать!!! – исправился властелин, самолично бросаясь арестовывать меня.
– А-а-а!!! – не оригинально, но среди людей вполне действенно. Среди людей – на эльфов мой оперный голос не подействовал. Вот влипла, так влипла. Вечно я нахожу неприятности на свою голову.
* * *
Жила на свете девочка Велина. Жила себе, жила, а потом раз и… нет, так рано вы от меня не избавитесь! Я просто хотела сказать, что меня, как последнюю воровку упекли за решётку! Это не справедливо!
Одновременно с этим меня начинала мучить ещё одна мысль. Лемуна. Когда я собиралась сбежать из города, я почувствовала боль, возникающую оттого, что связь между нами растягивалась, точно ржавая пружина. Ржавая – это для красноречия. А теперь я нахожусь от Лимона ещё дальше. Раза в два, учитывая расстояние от земли до темницы, находящейся глубоко под землёй. Что-то я не понимаю, Или он Лимон меня контролирует, связывая по рукам и ногам, когда это ему нужно – тогда лемуна была ранена – или, учитывая ту же рану, его силы, которых у него не было, как и у меня, не могла отпустить меня дальше, чем отпустили.
Я осмотрелась. Это была самая маленькая грязная, холодная и просто ужасная камера, в которой мне когда-либо приходилось си… Ой, что-то я заговорилась.
– Эй, милая, милая-а-а… – в камере напротив сидел мерзкого вида вампир и нагло на меня таращился. Я, конечно, понимаю, что я весьма привлекательная девушка, и всё же, это внимание не доставляло мне удовольствие. – Милая, я сделаю тебя принцессой, только взгляни на меня.
– Все вы, вампиры, одинаковые, – вздохнула пренебрежительно я, – сначала взгляни, потом ещё что– нибудь…
– Что значит «все вампиры»? – нахмурил брови вампир. – Неужели на твою долю выпало такое счастье по…
– Скорее НЕ счастье, – выделила я, грубо перебивая нового собеседника. – Думаю, что любой вампир после Фисэла окажется просто зайчиком.
Вампир при упоминании имени своего принца тут же заткнулся и попятился в угол своей камеры.
– Ты Велина? – передо мной нарисовался стражник.
– Что значит «ты»? – гордо вскинула подбородок я. – Ты чё мне тыкаешь, а? – перешла я сама на тыканье.
Стражник не обратил на меня никакого внимания. Точнее, на меня-то он обратил внимание, и не только он один, а ещё и мерзкого вида вампир, но мои выкрутасы ему по вкусу не пришлись. Он отварил дверь и грубо выволок меня наружу. Я что, девочка на побегушках что ли, что бы со мной так обращаться?! Я буду жаловаться в высшие инстанции! Об этом я и доложила эльфийскому стражу.
– Именно в эту инстанцию ты и идёшь.
Отлично. Во-первых, я не иду, а меня, так сказать, «идут». А во-вторых, меня «идут» жаловаться в высшие инстанции на эти же самые высшие инстанции.
– Да? – переспросила я у стражника, развившего бурную деятельность, пытаясь вытащить меня из камеры. – Тогда это не порядок! Почему я должна жаловаться на своих обидчиков тем, кто меня обидел?!
Стражник на мгновение задумался над столь серьёзным вопросом, после чего, решив, что думать всё же не его удел, вытащил-таки бедную меня из камеры.
Меня вели отсюда тем же самым способом, что и сюда. По лестнице. Я не люблю лестницы. Очень. А я уже говорила о расстоянии до поверхности? Когда эти бесконечные, высокие, скользкие ступеньки закончились, я решила, что с заново приобретённой физической подготовкой я могу, смело, повторно валить на турнир. Без меча.
Теперь мы шли по хорошо освещённому коридору. Как ни банально, но там, где проживали всякие короли, повелители и, конечно же, властелины, интерьерчик всегда оставался неизменным: картины на стенах, с которых с гордостью и преисполненного достоинства на меня взирали предшественники непутёвого властелина. Далее – мраморный пол, застеленный кроваво красным, расшитым золотом, ковром. Ну, в общем, вы поняли, что наш властелин – кстати, так и не полюбопытствовала ни у кого, как там его зовут – был истинный сторонник роскоши, достойной королей, что не по смыслу не должно было его касаться никаким боком. Да, особенно симпатичненько выглядела некая тряпица, украденная нашим рыжим ловеласом из женского гардероба и заботливо развешенная на его же портрет напротив его же покоев.
Стражник вежливо постучал. Тоже мне! Надо было пнуть эту дверь хорошенько, и, если она соизволила бы открытья, пнуть того, по чьей вине она совершила сей подлый поступок.
– Ну, кто ещё? – послышался недовольный глас властелина. Возникло такое ощущения, что он стоял под самой дверью. Я с трудом поборола стремление неожиданным пинком распахнуть эту дверь. – Я же просил, что бы меня никто не беспокоил!
Но, как я уже отмечала, стражник оказался не способен правильно проанализировать данную ситуацию, в результате чего…
– Э-э-э… – на мгновения он замялся, поглядывая на меня и размышляя, можно ли мне доверить самую сокровенную тайну самого бесшабашного властелина. – Боюсь, что ваше величество просили: «Приведи ко мне эту девчонку! И поскорее, болван!»
Дверь распахнулась настежь.
– Сам болван! – выпалил властелин, краснея кончиками заострённых ушек.
– Велина, – деликатно представилась я в ответ на обмен любезностями и впечатляющими прозвищами со стороны стражника и властелина.
И стражник, и властелин молча уставились на меня. Только один взгляд говорил о том, что его обладатель на дух не переносит таких девушек, как я. А другой от души радовался уже тому, что стражник не перепутал «эту девчонку» с какой-либо другой. А с кем меня можно перепутать, спрашивается? Уж не с тем ли вампиром, поспешно юркнувшим в угол своей камеры, едва заслышав имя своего принца.
