Джон Хокинг - Изумрудный Лотос
— А ты, Темотен, — бросил он паромщику, — можешь незамедлительно отправляться домой.
Перевозчик поспешно побежал к пирсу, запрыгнул на свою лодку и отвязал веревку. Используя шест, он оттолкнулся от негостеприимного причала. Четверо путешественников наблюдали, как он разворачивает парус и ловит ветер с должной сноровкой.
Толпа любопытных, несмотря на позднее время, меж тем, росла. Некоторые мужчины даже отважились спуститься пониже к доку и исследовать тела убитых. Похоже, солдаты не пользовались здесь большой популярностью, так что никто не пытался помешать отъезду путешественников. Когда Конан и его спутники выезжали из Белл-Хара люди молча расступались, давая свободный проезд. Киммериец замечал любопытные глаза и напуганные лица, но ни один, не осмелился преградить им дорогу.
Поскольку путники покинули относительно зеленый город и вступили на бесплодную, песчаную почву Стигии, настроение у всех не улучшилось. Кроме того, в перспективе вырисовывалась ночевка посреди пустыни. Конан даже обернулся в седле и, прищурившись, посмотрел последний раз на покинутый Стикс. Парус Темотена казался маленькой точкой, одинокой звездочкой посреди фиолетового покрывала вечернего неба. В течение некоторого времени киммериец вглядывался в темный горизонт, затем, возглавив кортеж, повел спутников к большой дороге, которая виднелась впереди.
Глава 19
Этрам-Фал и его капитан, Ат съезжали вниз по склону горы. Перед ними простиралась необозримая пустыня песка и гравия. За ними, в знойном мареве, шагали гуськом восемь вьючных верблюдов. Солнце палило нещадно, заливая ярким светом потрескавшиеся камни. Над барханами висела дымка из раскаленного воздуха. Дышать в таких условиях было нестерпимо трудно, но колдун и его подручный были родом из Стигии. А стигийцы, как известно, тяготы пустыни переносят гораздо легче, чем народы, чья родина лежит к северу от Стикса.
Скоро зубчатые отроги Гребня Дракона остались позади. Среди островерхих скал петляла единственная дорога, спускаясь от изломанного рельефа горных плато и каньонов к жгучим пескам великой пустыни.
Пара ехала в молчании. Ат был облачен в полный боевой доспех, одетый поверх белой туники и, казалось, совсем не испытывал неудобств от груды нагретого металла на своем теле. Этрам-Фал носил мешковатый, закрытый кафтан, который был слишком большим для его чахлого тела. Он то и дело прикладывался к бурдюку из козлиной шкуры, полному вина, смешанного с порошком Изумрудного Лотоса.
Когда распухшее белое солнце перешло апогей, медленно двигаясь по куполу бесцветного неба, копыта верблюдов ступили на темно — желтый песок, оставив за собой корку из каменного крошева. Высокие дюны уходили далеко за горизонт. И только случайно обнажившийся валун, изъеденный безжалостной эрозией, нарушал монотонность песчаного моря.
В конце концов, с высоты очередной дюны чародей и воин увидели внизу долгожданный оазис. Он лежал посреди пустыни, как драгоценный камень лежит, сияя на груди иссушенной мумии. Пальмы и кусты сочной растительности казались особенно ярко окрашенными на фоне тусклого песка. Вдалеке, окруженный тростником, виднелся водоем чистого бирюзового цвета.
— Вон там, — сказал Ат, поднимая руку в указательном жесте, но Этрам-Фал просто кивнул и подхлестнул прутом своего верблюда.
Если по границе оазиса рос в основном непритязательный колючий кустарник, то по мере приближения к озеру растительность становилась пышнее и обильнее. Высокие финиковые пальмы росли возле самой воды. Внизу, возле выступающих из земли корней виднелись изодранные остатки навеса, оставленные прежними путешественниками.
Двое мужчин, поспешно подъехав к кромке водоема, спрыгнули наземь и, упав на живот, жадно пили теплую, но чистую воду.
Наконец, Ат, напившись вволю и ополоснув шею и лицо, отошел к стоявшим животным. Поперек задней части каждого верблюда были приторочены по четыре глиняных кувшина. Воин поочередно наполнял каждый сосуд и относил назад, чтобы тут же вернуться за следующим. Этрам-Фал сидел, скрестив ноги, в тени финиковой пальмы и лениво наблюдал за работой своего подчиненного.
— Знаешь, Ат, — сказал он через некоторое время. — В своих исследованиях человеческой породы я сделал открытие, что мужчины, особенно солдаты, становятся слабыми от безделья. Как ты думаешь, это относится к нашим бойцам?
— Нет, мой господин, — тяжело дыша, ответил капитан, поднимая очередной тяжелый кувшин. — Я гоняю их трижды на дню во внутреннем дворе, а потом они развлекаются непосредственно учебным боем друг с другом или охотятся.
Ручьи воды бежали по рукам Ата, когда он привязывал полный сосуд на раздраженное животное, противившееся дополнительному весу.
— На кого же они охотятся? Что должно там водиться?
— Крошечная антилопа, господин. Солдатам удалось поймать только одну, и теперь они делают ставки относительно того, кто добудет следующую.
Этрам-Фал насупил в негодовании брови.
— Если они поймают еще одну, то я с удовольствием отведаю ее плоти. Свежее мясо было бы донельзя кстати в наших не простых условиях.
Ат возвратился к озеру, наслаждаясь струйками влаги, бегущими по его коже.
— Конечно, господин. Полностью с вами согласен.
— Итак, значит, они всем довольны? — маг отпил из своего бурдюка.
— Было несколько жалоб, когда Вы запретили использовать факелы в пределах дворца, заменив их светящимися шарами, — немного поколебавшись, ответил Ат. — Некоторых беспокоил колдовской свет.
Этрам-Фал нахмурился и раздраженно махнул рукой.
— Я не потерплю огня в любом виде во дворце. Я однажды случайно коснулся лепестка лотоса краем свечи, как он вспыхнул и сгорел быстрее, чем сухая сосна. Скажи всем, что каждый, кто нарушит это правило — поплатится жизнью.
— Да, господин.
— И почему только эти суеверные дураки боятся каких-то безобидных легких шариков?
— Не знаю… Они говорили, что шары неестественны и опасаются прикасаться к ним, чтобы не заболеть какой-нибудь смертельной болезнью. Я доказал, что они безопасны, держа в руках сразу несколько. Кажется, их это убедило…
— О яйца Сета! — захихикал колдун, тряся головой. — Эти солдафоны просто тупицы. А шары представляют собой всего лишь морские растения, запечатанные в кристаллах. Волшебства здесь — малая толика. Ладно, а они не конфликтуют между собой?
— Ссор никаких нет, господин. Но я отслеживаю каждое изменение в их поведении, особенно после наступления сумерек. Кроме того, мне докладывают о малейшем происшествии.
