Тамара Воронина - Игры богов
– А уха неплохая, – смилостивился Ли, глянув на Марта.
– Двойная, – пожал плечами Март и потом объяснял непонимающему Берту, что такое двойная уха. Еще попробует, если мимо хороших рек идти придется. Мелочи рыбной и в ручье можно начерпать, но благородная рыба водится только в большой воде.
Хромая и страшная служанка унесла пустые тарелки, потом принесла заштопанную куртку Марта, получила серебряную монетку и так обрадовалась, что готова была в благодарность себя предложить всем троим. И будь она посимпатичнее…
О боги, он готов думать о чем угодно, только не о предстоящем разговоре! Он смотрел на Ли, понимая, что смотрит жалобно, но ничего не мог с собой поделать, только умолял внутри: Ли, не надо, не затевай, не стоит… Ли умел понимать Марта и умел делать вид, что не понимает. Ли, не нужно, Ли, я тебя прошу, я редко тебя прошу, ты же сам говорил: непроизнесенное не исполнится…
– Ну что, Берт, мне кажется, что нам стоит обсудить кое-какие аспекты нашего путешествия.
– Если ты о Лумисе, то мне известно о нем немногим более. Знаю только, что он сам выбирал себе спутников. О цели я знаю тоже мало. Что с тобой, Март?
Март немедля придал лицу удивленное выражение: со мной? а ничего, тебе примерещилось, эль, должно быть крепковат оказался. Ну почему так отчаянно трусит-то, ведь никогда не был особо пуглив, даже в детстве слыл отчаянным, как раз Ли долго и упорно прививал ему благоразумие…
– Только не говори мне, Берт, – протянул Ли, словно утомленный очевидной глупостью собеседников, – что ты не задумывался над тем, что такое Лумис. Если уж даже Март пришел к определенным выводам… Нет, ты неправильно меня понял. Март кто угодно, но не дурак и никогда дураком не был, но он по природе своей не тот, кто доискивается до сути вещей.
– Что проку от наших догадок? – с горечью спросил Берт. – Что проку от определенных выводов, если это все равно догадки?
– Никакого проку, – согласился Ли, разваливаясь на неудобном стуле, словно в роскошнейшем кресле. – Особенно если учесть, что наши догадки явно совпадают, но я бы не стал уверять, что Лумис привел нас к этим догадкам. Он был бы и рад, если б мы считали его просто… хм… ну, например, чудаком, решившим перешерстить все запретные места королевства… и возможно, не одного. И знаешь, Берт, я из одного только любопытства готов с ним идти и дальше… Давай сделаем вид, что нас с Мартом не держат кольца, а тебя не держит то, что держит. Я бы и дальше пошел. А ты?
– Нет. Я бы не пошел. И Март, мне кажется, тоже. То есть Март пошел бы за тобой, а не с Лумисом. И ты ведь это знаешь и даже не пытаешься его отговорить.
Март закатал рукав рубашки и сунул Берту под нос тускло сияющий браслет. Хоть заотговаривайся… Все равно он – с Ли.
– А почему бы ты не пошел, могу я узнать?
– Потому что смертному не стоит ввязываться в Игры богов.
Ну вот и произнесено. У Марта появилось впечатление, будто из него выкачали воздух. Стало очень холодно. Берт прав – Март не хотел бы ввязываться… не хотел. Одно дело мечтать о тех временах, когда боги спускались на землю, воображать себя великим героем, даже уже зная, что всякие войны сопровождаются не только кровью, но грязью, поносом, вшами и прочими прелестями походной жизни, лорд ли тебя в бой ведет, бог ли. Богу что – его блохи не кусают, живот от тухлой еды не скручивает больше, чем от сквозной раны, ему, наверное, даже не холодно на голой земле спать, да и не спят полководцы, лорды они или боги, на голой земле, не озабочены тем, чтоб ворону подстрелить и супец из нее сварганить… Помечтать-то можно. Можно ведь мечтать и о том, что в тебя принцесса влюбится, а то и королева… нет, королеву не надо, у королевы муж есть, проблемы возникнут, принцесса в самый раз.
Боги ушли так давно, что стали сказкой, а думать о сказках не грех даже для взрослых мужчин. Не мечтать же в самом деле только о жратве и о бабах…
Ли побарабанил пальцами по столу.
– Он странный, конечно, – согласился он неизвестно с кем. – Одного я никак не пойму: зачем ему спутники? Зачем ему охрана, если он вот так легко свернул за угол… и голову дам на отсечение, никто его за тем углом не видел.
– Ты хочешь, чтобы я объяснил тебе его мотивы? – одними губами усмехнулся Берт. – Или хочешь, чтобы я тебе рассказал, почему пришел к такому выводу?
– Не хочу, – с сожалением вздохнул Ли. – Это и так очевидно. Одно его бормотание чего стоит… Он удивляется самым обыденным вещам и воспринимает противоестественное удивительно легко. Больше всего его удивляет самостоятельность нашего мира. Он просто шалеет, когда видит… недожаренный лук или женщину, штопающую одежду, сидя у окна. И равнодушно смотрит на разлагающиеся трупы с оружием в руках.
– Ли, – осторожно сказал Март, – но у нас ведь все равно нет выбора… особенно если мы правы. Разве его наше мнение заинтересует?
Ли досадливо дернул плечом.
– Я же не об этом! Они там настолько уже оторвались от жизни, что, похоже, уверены, что мы без них и вовсе жить не способны. А мы не только способны, мы не особенно на них и оглядываемся. Ну кто их чтит так уж особенно, искренне, а не по давней традиции? Мне странно это. Они вроде как должны знать все – и они ничего не знают?
– Разве у эльфов не другие боги?
Ли осекся, покачал головой и согласился:
– Хуже того – он у нас один. Тут хоть зоны ответственности поделены – и то вон что получается, а у нас один за все? Брр.
– Может, вас просто мало, – предположил Март, – вот и бог один.
Ли давно так не веселился. Хохотал и утирал слезы, и даже Берт слегка улыбнулся.
– Я не над тобой, Март! Гипотеза не хуже других! Мы-то считаем себя такими просвещенными и развитыми, а на самом деле все и правда может быть так просто: сколько там эльфов, им и одного бога хватит… Вот бы…
Почему Март решил, что Ли непременно сказал бы сейчас о принцессе Маэйр? Но он не сказал, посмеялся еще и решил:
– Ну и ладно. Раз выхода нет, пойдем пройдемся. В любом городе прежде всего открываются кабаки и бордели… Вот мы и сходим. Берт?
Тот покачал головой, и никто не стал его уговаривать. Марту тоже вид Сторши удовольствия не доставлял. Хотя внутри самого города он был недолго, но все ж видел его до войны. Сторша не была красивой, потому что больше была крепостью, чем городом, и все же… Все же неприятно было видеть руины, оставшиеся от храма Укрывателя – хороший был храм… Они с Ли пошатались немного по улицам, потом переглянулись и решительно направились на поиски борделя. Чем вспоминать войну, лучше радоваться жизни.
Ночью Март спал плохо, даром что на мягком тюфяке и настоящей пуховой подушке. Снилось черт те что. То есть последняя битва. Да так, будто Март снова в ней участвовал, даже самая последняя схватка… Он вздрагивал, просыпался, прислушивался к тихому дыханию Ли, снова засыпал, а под утро – хоть отрежь голову, ни капли сна не осталось. Вот он и думал… и все так же о той битве, чтобы не думать об Играх богов, в которые они ввязались против собственной воли… Да и когда богов интересовало мнение людей?
