Робинзон - Под покровом тайны
Когда бабушка решила меня оставить до сентября я написала маме письмо, где сообщила, что очень довольна этим обстоятельством. Мама в ответ разразилась письмом, на четырех страницах которого грозила разными карами, но во втором письме про них уже не вспоминала, только напомнила, что к первому сентября я должна быть дома.
Насыщенные учебой и лекарскими делами, июль с августом пролетели незаметно
Хмурым дождливым утром я попрощалась с бабулей, мы долго обнимались, плакали, и потом, пока телега, на которой я ехала с дедом Евсеем не скрылась из вида, она стояла у калитки и махала платком.
Я хлюпала носом еще долго, и перестала только, когда мы въехали в лес. Там у приметного места попросила остановиться.
Дед Евсей хмыкнул и сказал, что нужно дома в нужник ходить. Но, тем не менее, лошадь придержал. Я прошла метров сто в глубь леса и вытащила из дупла золотой самородок, завернутый в тряпицу.
— Лена! Ты случайно не спишь? — прозвучал у меня над ухом голос попутчика, — я тебя спрашиваю, а ты не отвечаешь.
Я очнулась от своих размышлений и слабо улыбнулась.
— Нет, Паша, не сплю.
Тот обиженным голосом заявил:
— Оказывается, ты меня совсем не слушала!
Чтобы ничего не доказывать, я просто повторила ему все, что он мне рассказывал последние пару минут.
— Вот же паразит, — думала я про себя, — как надоел со своими линзами телескопами. Хорошо, что скоро выходить.
Парень смотрел на меня, открыв рот.
— Лена у тебя же идеальная память! Я сам не смог бы так повторить свои слова! — воскликнул он.
— Тренируйся, — фыркнула я, — может, что получится.
Сама же в это время бросила взгляд в окно, в котором мелькали домики очередной станции, и решила, что можно собираться. Через сорок минут я буду дома.
За эти сорок минут Паша достал с просьбами написать ему мой адрес, он якобы так проникся моими талантами, что будет писать мне письма. Я сначала не хотела этого делать, а потом написала ему адрес Валькиной общаги в Выборге, пусть она со своими подругами сочиняют ему ответы, если, конечно, он не выкинет адрес сразу, как сойдет с поезда на Московском вокзале и выйдет на площадь Восстания.
Поезд замедлял ход, я вытащила свой потрепанный рюкзачок и пошла к выходу.
В рюкзаке среди моих, ставшими маловатыми платьев и блузок, лежал тщательно замотанный самородок.
Паша увязался за мной, и все пытался помочь спуститься со ступенек.
Я вышла на перрон и, махнув ему рукой, быстрым шагом пошла к входу в туннель.
Когда вышла на привокзальную площадь обнаружила, что дождь идет еще сильней. Поэтому решила, что можно поехать домой не на автобусе.
Отстояв короткую очередь, я залезла в «Волгу» и назвала адрес. Шофер включил счетчик, и я впервые в жизни поехала домой на такси. Поездка заняла всего пять минут.
Заплатила по счетчику шестьдесят копеек, и довольная, побежала к подъезду. В кошельке оставалось еще целых полтора рубля.
Дома, конечно, никого не было. Как обычно, я достала ключ из-под коврика и открыла дверь.
В квартире ничего за это время не изменилось, даже пахло, как раньше. Проходя мимо трюмо, я по привычке посмотрелась в него. Рюкзак выпал из моих рук. Из зеркала на меня смотрела незнакомая стройная девушка. Вроде бы я, а вроде и не я. Рукава платья, которые были мне немного длинны, сейчас выглядели на три четверти. И само платье полностью открывало колени. Меня даже бросило в краску, когда я вспомнила взгляды соседа по купе.
— Вот же дура! За два месяца, привыкла не обращать внимания на внешность, — пришло мне в голову, — за все время в зеркало только два раза смотрела. Что же делать? Мне же в школу не в чем идти!
Немного подумав, я ринулась к своему шифоньеру, и точно! В нем висела новая школьная форма. Обо всем забыв, я начала ее примерять. Покрутившись снова у зеркала, решила, что кое-что надо будет подшить, сделать глубже вытачки, а так вполне прилично.
— Какая мама молодец! — подумала я и, повесив форму в шкаф, принялась за неотложные дела.
Разобрала рюкзак, разложила вещи, заварила чай, а когда уселась за стол, мне показалось, что все, что со мной произошло этим летом, просто приснилось. И только увесистый самородок на столе подтверждал, что все было на самом деле.
Однако рассиживаться было некогда. Скоро придут родители, и надо включаться в будни- разогревать ужин. Пошарив по холодильнику и буфету, я нашла, все, что мама приготовила к моему приезду.
Поставила разогреваться картошку с мясом на газ и начала резать салат.
Когда вытирала глаза после резки лука, в прихожей раздались шаги. Я бросила нож и побежала встречать маму. Следующие пять минут мы обнимались, целовались. Потом передавала приветы от бабушки и вытащила из рюкзака огромный пакет сушеных грибов.
— Понятно, — с улыбкой заметила мама, — пишут по Северо-западу неурожай грибов, а у бабушки Аглаи, как всегда полные корзины.
— Конечно, — подтвердила я, не вдаваясь в подробности, что все грибы собрала за час в Заповедье. А потом несла домой две огромных корзины замаскированные листьями.
Именно в этот день я и ухитрилась незаметно для бабушки вынести небольшой самородок. Хотя он был небольшой только по размеру. На дореволюционном бабушкином безмене он вытянул на три фунта.
Мы не успели закончить с поцелуями, как домой зашел папа.
— Ну, что наша лягушка-путешественница приехала? — спросил он уже от дверей.
Увидев меня, он восхищенно завопил:
— Мать, ты только погляди на Ленку — красавица! Софи Лорен отдыхает вместе Лоллобриджидой!
Мама укоризненно глянула не на меня, а на него. Папка, не обращая внимания на мамины взгляды, подошел, обнял меня и закружил по комнате.
Однако, так легко, как раньше, ему это не удалось.
Он поставил меня на пол и с удивлением сказал:
— В тебе доча весу хорошо прибавилось, чем это тебя там Аглая Никаноровна откармливала!
— Вот-вот, — вступила мама в разговор, — подумай Лазарь, где деньги будем брать? Я форму покупала на вырост, а Лене она только-только придется. Я думаю, ей нужно будет весь гардероб менять.
Я слушала разговор и решала, показать самородок сейчас или отложить на вечер, чтобы не портить момент встречи. И пришла к выводу, что сделаю это завтра, поговорю с папой на работе, послезавтра уже будет проблематично, все-таки первое сентября.
Наш ужин затянулся допоздна. Я рассказывала, как провела время, загорала, купалась, и периодически ловила на себе задумчивый папин взгляд. Казалось, что он все время хочет что-то спросить, но не решается.
Уже около десяти вечера, когда я намылась в ванне, и расхаживала по комнате в одной сорочке, расчесывая волосы, он постучался и зашел ко мне.
