Райдо Витич - Знак Бесконечности
Лойкэ прищурился, разглядывая оружие, и вытерев салфеткой рот, откинулся на спинку кресла:
–– ‘Гюрза’. Я надеялся на более изящный вариант: ‘Лазерейм’, ‘Ругер’, ‘Колибри’ системы Пипера.
–– Я консервативен. Могу предложить ‘Кобру’. Еще один пистолет лег на стол.
–– И чем я обязан подобной демонстрации?
–– Мне нужны ответы на образовавшиеся вопросы.
–– Зачем же выбирать столь противоестественный способ их получения?
–– Думаю, иначе вы не ответите.
–– Зря. Ответы зависят не от продемонстрированного арсенала или приложенной силы, а от вопросов.
–– Тогда не будем затягивать встречу –– вопрос первый: почему вы выбрали именно меня для исполнения заказа?
Лойкэ закинул ногу на ногу и со скучающим видом уставился на собеседника:
–– А заказ уже выполнен?
–– Ответ за ответ.
–– Qui pro quo …–– в задумчивости протянул он и замолчал на минуту, щуря глаз на собеседника. –– Только не говорите мне, что вас опередили…
–– А я и не спешил.
Скандинав переменился в лице и как пружина выскочил из кресла, нервно заходил по комнате, бросая злобные взгляды на меланхоличную физиономию Вайсберга. Минутный марафон закончился у кресла Артура Львовича. Лойкэ навис, вперив в него свои глазки, от которых можно было спокойно прикурить сигарету:
–– Вы!! Жалкий человечек! –– выдохнул он в лицо. –– Как вы могли провалить такое простое дело?! Вы?!! Вы не получите ни цента!
–– Оставьте гонорар себе на чай, –– с презрением кинул Вайсберг, одарив того не менее впечатляющим взглядом.
–– Ах, вот как… Значит вам все известно, –– по лицу скандинава пробежала судорога, но через пару секунд оно вновь стало бесстрастным. Он вернулся на свое место и вздохнул.–– Жаль, интересная была игра, хоть я не привык проигрывать… А кто ее убил? Муж-наркоман?
–– Зачем вам нужен был я? –– упрямо спросил Вайсберг.
–– Я хотел переписать финал, –– протянул мужчина тихо, обращаясь скорей к себе, чем к собеседнику напротив. По его лицу блуждала тень кипучей умственной деятельности. Вайсбергу начала надоедать беседа. Он поднял ‘Гюрзу’ и установил лазерный прицел на лбу оппонента.
–– Перестаньте, –– поморщился Лойкэ и отмахнулся, словно не глушитель смотрел ему в лицо, а рогалик с маком. Артур Львович еще не встречался с подобной реакцией, хоть и видел немало в своей жизни и глупцов, и хитрецов; и сильных, и трусливых. Одни молили, другие презрительно кривились, третьи чуть бледнели и замыкались, четвертые начинали дрожать и говорить, как заведенные, но ни один не выказывал столь явное наплевательство на лазерный прицел.
–– Не слышу ответа, –– поторопил его Вайсберг.
–– Он вам известен…А вы уверены, что она мертва? Именно она?
–– Послушайте, вы!! –– мужчина повысил голос на октаву, не сдержав эмоций. –– Время ваших вопросов и указаний закончилось!
–– Еще нет, –– пышные локоны легкомысленно качнулись, и вдруг скандинав сорвался, грохнув кулаками о подлокотники. –– Какого черта?! Ну, что вы смотрите на меня?! Вам нужно было убить ее! Вам! И все бы закончилось, а так ничья. Вы уверены, что она мертва?
–– Да! –– в надменное лицо полетели фотографии и бумаги. Мужчина подобрал каждый лист и стал жадно просматривать, вглядываясь в искаженное смертью лицо, словно в шедевры гениального художника, вчитываясь в каждую строчку как в изысканное эссе. На Вайсберга он не обращал внимания, будто забыл о нем.
–– У нее был сифилис? –– хохотнул он. Это вывело Артура Львовича из себя, и он не стал перечить порыву души –– приставил ствол ко лбу насмешника. Тот скривился, рассматривая сталь, но даже не пошевелился, только бросил нервирующим Вайсберг пренебрежением:
–– Перестаньте бравировать оружием. Спустите курок и успокойтесь, –– и опять углубился в документы.
Артуру Львовичу он серьезно надоел и, решив, что переживет отсутствие ответов, если этот отморозок перестанет ерничать, спустил курок.
Хлопок и аккуратная дырочка в элегантном лбу не произвела должного эффекта, вопреки ожиданиям и всем законам мирозданья. Скандинав лишь глянул на мужчину, как на полоумного, укоризненно качнул головой и потрогал отверстие:
–– Все или будет контрольный выстрел? –– спросил равнодушно.
Вайсберг разучился говорить. И, кажется, двигаться. А еще, ему было очень трудно объяснить овладевшие им чувства.
–– Сядьте, –– снисходительно кивнул ему Лойкэ и оттер кровь, сочащуюся из отверстия. –– Идиот, испортили мне вид…
Артур Львович на негнущихся ногах проследовал в кресло, рухнул в него и уставился на мужчину, как на брата Франкенштейна. Через пару минут его осенило:
–– Локки?
–– Хвала вашей проницательности, –– скривился тот и приложил салфетку ко лбу, –– минут бы на пять раньше. Я, между прочим, представился достаточно ясно, в отличие от вас! Нужно было израсходовать пулю и испортить мне вид, чтоб удостовериться?!
–– Представьте…да, –– Вайсберг с трудом узнал свой голос. Он попытался взять себя в руки и принять фантастичность событий за реальный факт. В конце концов, в жизни всегда есть место мистике…
–– Слава Одану, вы не какой-нибудь неврастеник. Хоть и не могу сказать, что с вами приятно было общаться, –– он со значением притронулся к ране.
Вайсберг усиленно’складывал мозаику’
–– Одан это Один?
–– Естественно. Он. Отец. Остальное тоже пояснить или уже догадались? Правильно –– отец породил, отец и уничтожит. Ну-у, не в прямом, конечно, смысле.
–– А зачем?... Она…значит, она … Почему сейчас?
–– Смена времен. Финал. Мы чистим ряды под занавес. Она в принципе не должна была появляться, жить, но она несет в себе кровь небожителей –– ее трудно было вычислить, нельзя убить как обычную особь. Но надо. Она последняя. Гордитесь –– ваша дочь была последней из тех, в ком текла кровь великого Одина. Из людей. Жаль, конечно, что не вы убили ее, тогда бы род человеческий прекратил свое существование, а так, придется немного взять на размножение…
–– Перестаньте врать.
Локки пару секунд смотрел на него и усмехнулся:
–– Хорошо. Вы правы –– это ложь. Вся фишка в том, что если б ее убили вы, отец, то уже сегодня наступила бы новая эра человечества и наша власть возродилась, а с ней и сила. Ах, какие были времена, а потом вы забыли нас. Неблагодарные.
–– Не я убил ее.
–– Поэтому человечество проживет еще полгода.
И до Вайсберга, наконец, стал доходить смысл. Нет, он еще не видел полной картины, но интуитивно чувствовал, что прав:
–– Конец света. Последняя капля в чаше терпения –– самый низкий из грехов, смертный для всех –– отец убивает дочь, ту, в чей крови течет кровь богов. Но ее убил наркоман и конец света, в который раз?...Откладывается. Потому, что жив еще один.
