Клайв Льюис - Принц Каспиан
– Что ж, подойдите, – прорычал Боровик.
– Стоп, стоп, стоп, – сказал доктор Корнелиус. – Не торопитесь. Колдунья мертва. Все истории согласны в этом. Как это Никабрик собрался вызвать Колдунью?
Тот серый и ужасный голос, который прежде прозвучал только раз, произнес:
– Мертва ли?
Затем тонкий, плачущий голос начал:
– О, благословенно его сердце, его дорогое маленькое величество может не беспокоиться. Белая госпожа – так мы её называем – не умерла. Превосходительный доктор просто шутит над бедной старушкой. Любезнейший господин доктор, учёнейший господин доктор, кто и когда слышал, чтоб хоть одна колдунья действительно умерла? Её всегда можно вернуть.
– Вызовите её, – потребовал серый голос. – Мы все готовы. Очертите круг. Разожгите синий огонь.
Заглушая нарастающее рычание барсука и резкое «Что-о?» Корнелиуса, прогремел голос Каспиана:
– Так вот твой план, Никабрик! Чёрным колдовством призвать проклятый призрак. И я вижу, кто твои спутники – ведьма и волк-оборотень!
В следующее мгновение всё смешалось. Слышалось рычание и лязг зубов. Мальчики и Трам ворвались внутрь. Питер успел увидеть ужасное, серое, тощее существо, получеловека-полуволка, в тот миг, когда оно прыгнуло на мальчика примерно его лет, а Эдмунд – барсука и гнома, которые катились по полу, как дерущиеся коты. Трам оказался лицом к лицу с ведьмой. Её нос и подбородок смыкались, как клещи, грязные серые космы развевались, пальцы держали доктора Корнелиуса за горло. Трам взмахнул мечом, и её голова покатилась по полу. Тут свеча погасла, сбитая на землю, и секунд шестьдесят в темноте мелькали только мечи, зубы, когти, кулаки и ботинки. Потом наступила тишина.
– Ты в порядке, Эд?
– На-наверное, – пропыхтел Эдмунд. – Я поймал этого гада Никабрика, но он ещё жив.
– Гирьки-графинчики! – раздался сердитый голос. – Это вы на мне сидите. Слезайте. Вы прямо слонёнок.
– Простите, Д.М.Д., – сказал Эдмунд. – Так лучше?
– М-м-м! Нет! – промычал Трам. – Вы заехали мне в рот ботинком. Отойдите.
– Здесь ли король Каспиан? – спросил Питер.
– Я здесь, – произнес совсем слабый голос. – Меня кто-то укусил.
Все услышали, как кто-то чиркнул спичкой. Это был Эдмунд, слабый огонёк осветил его бледное и грязное лицо. Он огляделся, нашёл подсвечник (они тут больше не пользовались лампами, потому что кончилось масло), поставил его на стол и зажёг. Когда пламя разгорелось, остальные устало поднялись на ноги. Шесть лиц уставились друг на друга в свете свечи.
– Кажется, никто из врагов не уцелел, – сказал Питер. – Вот ведьма, мёртвая. (Он торопливо отвёл глаза.) И Никабрик, тоже мёртвый. А вот и волк-оборотень. Давненько я их не видел. Волчья голова на человеческом теле. Значит, его убили в момент превращения. А вы, я полагаю, король Каспиан?
– Да, – отвечал другой мальчик. – Но я не могу догадаться, кто вы.
– Это Верховный Король Питер, – сказал Трам.
– Искренние приветствия вашему величеству! – произнёс Каспиан.
– А также вашему величеству, – отвечал Питер. – Я пришёл не для того, чтобы занять твой трон, а чтоб помочь тебе на него вступить.
– Ваше величество, – произнёс другой голос у Питера под локтём. Мальчик обернулся и оказался лицом к лицу с барсуком. Он обнял зверя и поцеловал его в меховую голову, и это было вовсе не по-девчачьи, а очень по-королевски.
– Лучший из барсуков, – сказал он, – что бы ни было, ты в нас не усомнился.
– Не хвалите меня, ваше величество, – отвечал Боровик. – Я ведь зверь, а мы не меняемся. Более того, я барсук, а мы упорны.
– Мне жаль Никабрика, – сказал Каспиан, – хоть он и возненавидел меня с первого взгляда. Он озлобился из-за долгих лишений. Если бы мы победили быстро, он, быть может, в дни мира стал бы хорошим гномом. Не знаю, кто из нас его убил, и рад, что не знаю.
– Вы в крови, – сказал Питер.
– Да, меня укусили, – отвечал Каспиан. – Вот оно – эта серая мерзость.
Промывание и перевязывание раны заняло много времени, а когда всё было закончено, Трам сказал:
– Ну вот. Прежде всего остального надо позавтракать.
– Только не здесь, – произнес Питер.
– Да, – отвечал Каспиан, содрогаясь. – И надо прислать кого-нибудь, чтобы убрали трупы.
– Пусть эту пакость свалят в яму, – распорядился Питер, – но гнома мы отдадим его братьям, пусть похоронят по своему обычаю.
Они позавтракали в другом помещении внутри Холма. Это был не совсем тот завтрак, какого они могли пожелать: Каспиан и Корнелиус мечтали о пироге с олениной, Питер и Эдмунд – о яичнице и горячем кофе, а получили по маленькому куску медвежатины (у мальчиков из карманов), ломтику засохшего сыра, луковице и кружке воды. Однако набросились они на еду так, будто вкуснее и быть не может.
Глава тринадцатая
Верховный король принимает командование
– Так вот, – сказал Питер, когда они кончили завтракать, – Аслан и девочки (это королева Сьюзен и королева Люси, Каспиан) где-то близко. Мы не знаем, когда он начнёт действовать. Разумеется, решает он, а не мы. Сейчас он ждёт от нас, чтобы мы сделали всё, что от нас зависит. Ты говорил, Каспиан, у вас мало сил, чтобы встретиться с Миразом в решающей битве.
– Боюсь, что так, Верховный Король, – отвечал Каспиан. Он сразу полюбил Питера, но чувствовал себя скованно. Его гораздо больше поразила встреча с великими королями из старых сказок, чем их – встреча с ним.
– Ну что ж, – сказал Питер, – раз так, я пошлю ему вызов на поединок.
Никому прежде это не приходило в голову.
– Пожалуйста, – попросил Каспиан, – можно я пошлю? Я хочу отомстить за отца.
– Ты ранен, – отвечал Питер. – И вообще, он просто посмеётся над твоим вызовом. Я хочу сказать, мы-то видим, что ты – король и воитель, но он-то считает тебя ребенком.
– Однако, государь, – сказал барсук, который уселся поближе к Питеру и не спускал с него глаз, – примет ли он вызов даже и от вас? Он знает, что его войско сильнее.
– Очень может быть, что не примет, – согласился Питер, – но попробовать всё-таки стоит. Даже если не примет, мы потратим большую часть дня, посылая герольдов туда и обратно. За это время Аслан, быть может, что-нибудь сделает. И наконец, я смогу посмотреть армию и укрепить позиции. Я пошлю вызов. Собственно, я напишу его прямо сейчас. У вас есть перо и чернила, господин доктор?
– Учёный с ними не расстаётся, ваше величество, – ответил доктор.
– Очень хорошо, я диктую, – сказал Питер.
Пока доктор разворачивал пергамент, откупоривал рожок с чернилами и чинил перо, Питер откинулся назад, прикрыл глаза и восстановил в памяти язык, на котором составлял подобные послания давным-давно, в Золотой век Нарнии.
