Моника Фельтен - Огонь эльфов. Сага о Тале
Слова секвестора резко диссонировали с его равнодушным тоном. Не было сомнений в том, что судьба женщин его ничуть не волновала.
— Вам следует подготовиться к тому, что в родных городах и селах этих женщин начнутся небольшие волнения, — посоветовал верховный судья и снова приятельски похлопал Тарека по плечу.
Коротким и быстрым движением Тарек сбросил руку секвестора и сердито взглянул на него.
— Не стоит объяснять мне последствия вашего неосторожного обращения с человеческими жизнями, — горячо ответил он. — Не в первый раз у нас возникают из-за этого трудности с жителями деревень. Не беспокойтесь, с этим мои воины справятся, — он развернулся и вышел. Этот человек был ему противен.
По пути в свои покои его занимала единственная мысль. Действительно ли прошлой ночью не родился ребенок пророчества? Или они просто не нашли его? В голове эхом прозвучали слова Ан-Рукхбара: «Вы поплатитесь за свою неудачу, если не принесете мне этого ребенка!»
Где же его искать? Где можно спрятать этого ребенка?
Он задумчиво шел по длинным коридорам города-крепости и сам не заметил, как добрался до своих покоев.
Надеясь, что его больше не потревожат, он зашел к себе. Тяжелая дубовая дверь была слегка приоткрыта, и по лицу Тарека приятно скользнул небольшой сквозняк.
Слишком взволнованный, чтобы усидеть на месте, Тарек подошел к распахнутому окну, закрыл глаза и с наслаждением вдохнул ароматы раннего лета в горах. Когда он поднял веки, то увидел, как на горизонте последние лучи заходящего солнца освещают из-за туч горы Ильмазурского хребта. Надвигалась гроза.
Кто может ответить на его вопросы?
Не впервые пожалел он о том, что после победы над Благой Богиней Ан-Рукхбар уничтожил всех видящих страны. Насколько ему было известно, не осталось людей с подобным даром. Тарек подавленно смотрел вниз, на мощную крепость. Без особого интереса он разглядывал людей, сновавших по узким улочкам, его взгляд лениво скользнул по крепостным стенам внутреннего защитного кольца, пока наконец не уперся в толстую беленую стену большого здания.
Темница Нимрода!
Тарек уже думал о том, чтобы сходить туда и посмотреть, не осталось ли среди пленных хотя бы одного видящего. До сих пор это казалось слишком неправдоподобным, и он отбрасывал эту мысль прочь. Но на этот раз все было иначе, и он решительно вышел из комнаты.
Шагая по слабо освещенным и полупустым коридорам, он направлялся в самое темное помещение города-крепости. Путь, которым прошли многие из тех, кто никогда больше не увидит солнечного света. Темницы боялись во всем Нимроде. Даже Тарек не любил приходить сюда. Но он хотел получить ответ на свои вопросы, и другого выхода у него не было.
До винтовой лестницы, ведущей в подвал, было довольно далеко, но в нос ему ударил неприятный запах плесени и застоявшейся воды, и верховный главнокомандующий с отвращением зажал нос ладонью. С каждым шагом вонь усиливалась, воздух становился все более влажным и холодным. Тарек по-прежнему прижимал ладонь к лицу, но это не помогало. Наконец он добрался до камер. За зарешеченной дверью находились небольшое караульное помещение и комната начальника темницы. Тарек вошел в караульную, не постучавшись и не обращая внимания на четверых неопрятных солдат, которые при виде его испуганно вскочили, роняя на стол игральные карты. В комнату начальника темницы он тоже вошел без стука. Но тот крепко спал на своем стуле и, кажется, не думал просыпаться.
Пинок заставил его подскочить на стуле.
— Господин начальник темницы, у меня мало времени, — коротко пояснил Тарек. — Вы достаточно проснулись для того, чтобы сообщить мне, есть ли среди пленных в камерах хоть один видящий?
Начальник ответил не сразу. Он спешно приводил в порядок униформу, что ему удалось плохо: несмотря на отчаянные попытки и тусклый свет, ее плохое состояние было по-прежнему очевидно.
— Ну, отвечайте же! — Тарек нетерпеливо стукнул по столу кулаком. — Есть видящий или нет?
Начальник темницы откашлялся и неуверенно начал:
— Есть еще один. Может быть, он даже еще жив. Но не стоит слишком надеяться. Он здесь уже одиннадцать лет. С такими пленниками обычно каши не сваришь.
— Немедленно отведите меня к нему! — велел Тарек. Он не верил, что в темнице видящий мог остаться в живых. Поэтому просто сгорал от нетерпения, чтобы как можно скорее увидеть его. В сопровождении начальника и охранника он отправился к пленному.
Внизу, там, где находились камеры, зловоние стало еще невыносимее. Здесь неприятный затхлый запах плесени смешивался с запахом тления и экскрементов. Чем дальше они шли, тем хуже становился запах. Тарек боролся с подступающей тошнотой, он неожиданно понял, почему дежурство в темнице было среди его подчиненных любимым наказанием для строптивых солдат.
Наконец начальник остановился перед наполовину заросшей плесенью дверью, которая держалась, очевидно, на нескольких ржавых железках.
— Мы не открывали ее очень давно, — извинился он, пытаясь отыскать подходящий ключ. — Но он пока еще ест, — поспешил заметить начальник, указав на небольшое окошечко в нижней части двери, у которого стояла деревянная миска с какими-то объедками, по виду которых Тарек при всем желании не мог определить, оставлены ли они вчера или же лежат тут уже несколько лет.
И в то же мгновение, когда начальник темницы наконец повернул ключ в замке, черное, словно сажа, небо над Нимродом озарила первая молния, после которой раздался яростный раскат грома. Но никто из солдат не заметил этого. Тарек снял со стены один из чадящих факелов.
— Я войду один, — пояснил он и наклонился, чтобы втиснуться в камеру.
Внутри зловоние стало просто ужасным. Одной рукой Тарек держал факел, другой прикрывал рот и нос, однако зловоние не становилось слабее, и выходило, что ему придется либо задохнуться, либо все же как-то дышать этим воздухом. В слабом свете факела Тарек огляделся. При виде открывшейся картины у него едва не отнялся язык. Воин с трудом подавил желание немедленно повернуть обратно и никогда больше не возвращаться в это отвратительное место.
Камера была крохотной, без единого окна. Кроме небольшой глиняной миски, возле которой за остатки еды дрались две крысы, в комнате находилась наполовину заросшая влажным мхом доска. Она была прикреплена к стене и служила заключенному постелью. На этой доске сидел неухоженный старик с длинной спутанной бородой и редкими седыми волосами. На мгновение главнокомандующему показалось, что старик ждал его.
Но больше всего Тарека поразила осанка этого человека. Она свидетельствовала о достоинстве, которого он до сих пор не видел ни у одного из заключенных. Долгие годы заточения в этой недостойной человека каморке не смогли сломить старика.
