Илона Романова - Иллюзия обмана
Однако, получив последнее послание от Кинранста, Мренд всё-таки не на шутку забеспокоился.
"Брат, — писал Художнику старый друг, — мы все тебя ждём. Поверь, что в Амграмане, а особенно в её окрестностях есть немало того, что достойно твоих глаз и кисти. Время сейчас меняется быстро, картинки весёлые и не очень мелькают перед глазами всё быстрее и быстрее. Здесь столько странного и нового… Бесконечно жаль будет, если ты не успеешь запечатлеть всё здесь происходящее. Да и поговорить, поверь, есть о чём…
Приезжай, слёзно тебя умоляю! Неужели ты хочешь, чтобы тебя доставили к нам с таким же почётом, как к заказчику?"
Нет, отправляться в Дросвоскр под конвоем Художнику явно не улыбалось. Он понимал, что угрозы Кинранста носят скорее шуточный характер, однако то, что поторапливаться надо, было тоже яснее ясного… И брат Мренд всё-таки решил присоединиться к первому же каравану в Дросвоскр. Но обстоятельства снова задержали его в Стевосе.
III
Жил брат Мренд об эту пору в доме, старого рыбака и его жены. Быт их был прост и немудрящ. Старшие сыновья ходили в море, младшие — продавали свежую рыбу на ближайшем торге. Старики и жёны старших сыновей хлопотали по дому и обихаживали небольшой огород. Но больше всего Художника интересовала единственная дочь рыбака — Риаталь. Наверное, если бы брат Мренд был помоложе, он не преминул бы начать ухаживать за девушкой. Но она годилась ему в дочери. Причём в младшие… Оставалось просто любоваться да рисовать… Снова и снова. В результате у брата Мренда накопилась изрядная подборка её портретов. Он даже и предположить не мог, как пригодятся потом эти рисунки. Красавицей Риаталь, как и большинство женщин Стевоса, не была. Черты её лица были довольно резки, а в удивительных необъяснимых глазах таились неженские сила и мудрость. Чем бы ни занималась дочь рыбака, она всё время пела. Голос у неё был глубокий, низкий и такой же странный и загадочный, как и она сама. А песни Риаталь приносили удачу любому, слышавшему их. Окрестные моряки знали об этом и просили, чтобы девушка спела им на дорогу. Завораживающий речитатив, слагавшийся прямо на глазах, действительно хранил их от всех невзгод, которые несёт море:
— Отцы наши и отцы наших детей, братья и други наши! Идите и не бойтесь ни шторма, ни волн. Пусть хранит вас свет в наших окнах. Пусть помогут вам руки Творящих и укроют от бед ладони Хранящих. Солёные вольные ветры, и ты, Еанокское море, вы уже достаточно сильны, чтобы снова требовать жертв! Пощадите, сохраните и верните родных наших живыми!
Все вокруг ценили дар Риаталь, но не очень ему удивлялись, поскольку в роду, из которого она происходила, время от времени рождались женщины-хранительницы кораблей. Из века в век, из поколения в поколение передавали они свои знания дочерям, чтобы те несли их дальше — внучкам и правнучкам. В те годы, когда жили эти хранительницы, все корабли возвращались домой, моряки оставались невредимы даже в самые жестокие штормы, улов был отменный, а торговля — удачной. Помня о её предшественницах, моряки почитали и берегли Риаталь — никто и помыслить не мог отпустить в её сторону грязную шутку. Это разумелось само собой, поскольку тот, кто решился бы обидеть Хранительницу, которая приносит удачу, уподобился бы безумцу, по собственной воле пробивающему дыры в днище корабля, или тому, кто пытается плюнуть в путеводную звезду!
А потом Риаталь исчезла… Ушла с утра в порт и не вернулась. Поначалу старики не беспокоились — девушка иногда отправлялась провожать корабли, никого не предупредив. Так они подумали и в этот раз, но их дочь к ночи не возвратилась… И назавтра тоже… И через день… И через три… Тщетно родители и их постоялец расспрашивали знакомых и незнакомых, не видел ли кто Риаталь. Напрасно братья искали её следы в порту Стевоса. Бесконечные дни сменялись тяжёлыми безнадёжными ночами — девица пропала, и впору было думать о самом страшном. Однако действительность оказалась ещё более жуткой. Как-то утром Риаталь снова появилась на дорожке, ведущей к дому. Родители, братья и Художник бросились к ней. От всех их расспросов она только отмахивалась. Внешне она выглядела так же, как всегда, даже усталой не казалась. Только вот глаза… Потухли они. Исчез чудный их огонь. Ничего не выражали они теперь… Дальше — больше. Родители полагали, что их девочка серьёзно больна. Основания так считать у них были — Риаталь то замирала, как от нестерпимой муки, то становилась беспричинно весела, то молчала целыми днями, то невнятно начинала петь обрывки каких-то, одной ей ведомых, мелодий, то бормотала о чём-то отобранном, чего было не вернуть… Создавалось впечатление, что она никак не может решить — уйти ли навсегда в Дальний мир или остаться в Ближнем…
Первое время моряки и рыбаки привычно приходили к Риаталь с просьбой спеть им на дорогу, но она только молчала. А коли просители были слишком настойчивы, то бывшая Хранительница набрасывалась на них с грубостями и криком, ранее ей несвойственными, и самым бесцеремоннейшим образом выгоняла пришедших вон. Девушка страшно страдала, но любое упоминание о её прежнем даре вызывало у неё лишь приступы слёз и отчаяния.
Вскоре пришла другая беда — море взбунтовалось. Ему тоже стало не хватать низкого глубокого и плавного голоса, чьё звучание убаюкивало волны и смиряло ветер. Большие корабли и маленькие лодки стали уходить от берегов Стевоса и не возвращаться. Горе коснулось, прежде всего, рода Риаталь, потерявшего в море почти всех мужчин.
Короче, если бы так продолжалось и дальше — спокойному, степенному и обеспеченному краю грозил бы неминуемый упадок…
IV
До Художника быстро дошло, что девушка умудрилась попасть в лапы Квадры. Судя по обрывочным сведениям, собранным братом Мрендом, Риаталь силой увели на окраину города в какую-то полуразрушенную хибару. Там и совершили палачи своё злодейство. Похоже, девушка отчаянно и неистово сопротивлялась, поэтому Четвёрка несколько переусердствовала. У неё не только отобрали дар, но и безнадёжно покалечили душу. Вылечить такой недуг в Стевосе нечего было и думать — её срочно было необходимо доставить в Дросвоскр. Сложность была лишь в том, что последний перед зимой караван, с которым собирался уходить брат Мренд, отправился, не дождавшись его. Время шло и работало против Риаталь. Обезумевшая Хранительница стала груба, озлобленна и почти никого не узнавала. Помочь могло только чудо… И оно произошло! Узнав о том, что случилось с их защитницей, моряки спешно снарядили маленький отряд — специально чтобы отправить к дюкам Риаталь в сопровождении Художника.
Ехали долго, изредка останавливаясь на ночёвку в проходных гостиницах, а то и разбивая лагерь прямо под звёздами. Девушке становилось всё хуже и хуже.
