Ирина Шевченко - И придет волчица
После обеда, когда солнце палило уже не так жестоко, мы всей своей странной семейкой отправлялись на пляж. Купались, загорали, возводили песочную крепость, съедали принесенные с собой бутерброды, разрушали песочную крепость (Эн-Ферро тренировал наследника в создании боевых пульсаров) и шли домой. Лайс усиленно избегал Маризу, Мариза шарахалась от Лайса, а мне приходилось придумывать объяснения для их общего сына, отчего это его мама и папа совсем не похожи на родителей рыжих девчонок из Уликов, к которым Ласси зачастил под предлогом проведывания котят: не держатся за руки, не называют друг друга ласковыми именами и не целуются, когда думают, что их никто не видит.
- Ну, может они и целуются, - предполагаю я, наблюдая, как братец украдкой рассматривает хвост официально-фиктивной супруги в том месте, где он появляется из прорези в коротеньких штанишках-плавках. - Прячутся от нас и целуются.
Зная легкомысленность господина магистра и его тягу к прекрасному полу, даже странно, что он и не пытается закрутить интрижку с поселившейся с ним в одном доме молодой красивой женщиной, да еще и матерью его сына. Хотя, вполне вероятно, что именно последний факт его и останавливает.
- Ничего они не целуются. Я вчера специально полдня дома сидел. Папа на чердаке что-то делал, а мама чай пила и снова книжки свои читала.
А может, Лайс и делал какие-то поползновения, но Мариза его отшила. Вспомнила про того своего красивого, знаменитого, ничего о ее любви не подозревающего, и ясно дала понять ненужному ухажеру, что он ей не интересен, а общий ребенок - еще не повод для постели.
- Но потом же ты ушел? - говорю я, тем не менее, расстроенному малышу. - Ты ушел, а они в то время и целовались.
...Вот так и прошло время до весела.
В выходной, как обычно, пришла из Рыбацкого Мира, забрала в стирку вещи, рассказала последние сплетни.
К обеду заявился Брайт, обрадовал Лайса еще дланью отсрочки, сожрал полкурицы и допил остававшийся квас.
А вечером...
- Здравствуй, Открывающая.
- Здравствуй, Идущий.
Такой молниеносной реакции я не ожидала даже от карда - сидевший на крыльце Эн-Ферро в одну секунду преодолел десяток гиаров и вырос крепостной стеной между мной и нежданным гостем, только-только ступившим на наше подворье.
- Здравствуй, Идущий, - усмехнулся пришедший, даже не вздрогнув в тот момент, когда разбуженный стремительным броском карда ветерок прошелся по его волосам.
- Здравствуй, Идущий.
Я невольно улыбнулась. Эти официальные приветственные фразы напомнили мне земной анекдот про вежливого ежика и Али-бабу с его сорока разбойниками: "Здравствуй Али-баба!", "Здравствуй, ежик!", "Здравствуй, первый разбойник!", "Здравствуй, ежик!" - и так еще тридцать девять раз. А потом не менее вежливое прощание.
- Нервный ты стал, Эн-Ферро.
- Жизнь такая.
И Профессор с Земли, и пожилой магистр с Тара рассказали бы вам, что орки - это очень сильно изменившиеся эльфы. Первый уверял бы, что произошло это по воле Темного Властелина, второй - что под воздействием тысяч лет параллельного развития в иных природных условиях и в искаженном магическом поле. Магистр Пилаг добавил бы сюда свои измышления на тему возможного вмешательства ученых-генетиков или тайных экспериментов Хранителей. Но как бы то ни было, все они сошлись бы на том, что у этих рас были общие предки.
И эльмарские орки в своем эволюционном отрыве не так уж далеко ушли от эльфов своего Мира, думала я, рассматривая поверх братского плеча, заявившегося к нам мужчину. По крайней мере, сходства с местными орками в нем не наблюдалось. Разве что такой же высокий и широкоплечий, но без громоздкости. Длинные темные волосы, собранные в хвост, и черные глаза делали его похожим на уроженца южных областей Империи. Небольшие, но слегка вытянутые назад и чуть заостренные уши наводили на мысль о дальних саатарских предках. А выступающие в улыбке клыки успешно скрывались, стоило ему только плотно сомкнуть губы. Вряд ли на Таре в Ромаре признали бы орка - скорее всего, здесь его принимают за человека, у которого в роду с одной стороны был как минимум один эльф, а с другой, судя по смуглой коже, - рейланцы или алионцы.
- Может, в дом пригласишь с дороги? - спросил он у Лайса.
- В этом доме тебя не ждали, Ром.
Жаркий летний вечер обещал стать еще жарче.
- Давайте лучше на улице посидим, - предложила я со всем возможным дружелюбием. - В доме душно, да и свет зажигать не хочется - комары потом налетят.
Мужчины отреагировали одинаково изумленными взглядами. Видимо, Лайс считал, что я давным-давно смылась от греха подальше, а орк удивился наглости влезшей в мужской разговор женщины.
- Можно и на улице, - сказал Меч, которого теперь зовут Убийцей.
Голос его звучал для меня на каэрро, а значит, на нем сейчас один из драконьих амулетов, коими в избытке снабжают Идущих на станциях. И одет он был вполне по местной моде: узкие штаны, свободная серая рубашка с широким отложным воротником, на кожаном поясе тощий кошель и обтянутая тканью фляга, через плечо небрежно переброшена дорожная сумка. Только немного не вписываются в общую картину торчащие по обе стороны от его головы рукояти мечей - на Каэтаре оружие носят на поясе. И не такое оружие.
- Давайте на улице, - смягчился Эн-Ферро. - Кстати, знакомьтесь. Ромар, Идущий. Моя сестра Галла, Открывающая, как ты понял.
- Рад встрече, Галла - учтиво поклонился орк.
- Взаимно, - улыбнулась я во все тридцать два.
Эн-Ферро подозрительно покосился в мою сторону. Я ответила ободряющим подмигиванием: ничего страшного, встречались мы уже с убийцами, потерпим и Убийцу. Нужно же узнать, какие демоны принесли его на Тар.
- Зачем ты пришел, Ром? - без обиняков начал Лайс, едва мы устроились на скамейке.
- А ты ничего не хочешь мне рассказать?
- Если бы я хотел тебе что-нибудь рассказать, то тогда сам искал бы тебя, а не на оборот.
- Я искал не тебя.
- Работа или личный интерес?
- Работа.
В отличие от меня они понимали, о чем говорят.
- Орки? Окнир?
- Орки. Окнир, - дважды кивнул Ромар. - У каждого были свои причины его найти.
- Ты искал Иоллара, Идущий? - наконец-то дошло до меня.
- Да. Знал, что он где-то на Таре, но делал ставку на Западные Земли. Потерял два месяца. И опоздал.
Он говорил спокойно, без лишних эмоций, без особого сожаления - просто признавал уже свершившееся.
