Далия Трускиновская - Королевская кровь
Стал Жилло думать дальше. Ну, допустим, придут его ужином кормить и обнаружат, что случилась в камере смена караула, вместо двух парней — один взрослый дядя. Да еще именно тот, за которым сегодня гонялись. Да-а… Ничего хорошего ждать не приходится.
Стал Жилло опять стенку щупать, сквозь которую его в камеру втянули. Кажется, сколько заноз в ней было — все ладонями собрал! Но повезло нашел-таки доску, которую хотя и с трудом, но можно было пошевелить и в сторону отвести. Тем-то двум легче было, потому что — двое.
Теперь уже стало повеселее. Жилло начал план действий сочинять. Можно стражника позвать и скрутить его. Можно в его балахон переодеться. А его в конуру эту вонючую затолкать. Много чего потом можно. Только надо бы выждать — пусть хоть те двое подальше уйдут. Может, повезет ребятишкам?
Призадумался Жилло — а не считали случайно стражники, сколько женщин вошло с корзинами в подземелье и сколько вышло? Суда по тому, что никто шума-гама там, за дверью, не поднял — вроде не считали.
Но всякий случай прождал Жилло не менее двух часов. Терять-то ему все равно нечего было. И, как оказалось, правильно сделал.
Открылась дверь. На пороге стражник с фонарем встал.
— Иво из замка Дундаг! Арно Кандав! Райво и Тойво Локсы! Собирайтесь — через десять минут вечерний допрос! Уго Фогель! Эдвин Инкен!..
И пошел перечислять! Понял Жилло, что вот он — шанс! Стараясь не скрипеть, вылез он, присел на корточки, притаился. Пошли два стражника двери отворять и нужных узников выводить. Образовалась в коридоре цепочка. И втерся в нее Жилло — так же легко и просто, как просто бы ему вовсе отсюда убраться…
Повели всю команду по лесенке вверх, во двор, через двор, в двери, через прихожую необъятную, по лестнице, коридором, еще по лестнице, через зал, по третьей лестнице, но уже вниз, коридором с четырьмя поворотами, по четвертой лестнице — Жилло ошалел от этих подъемов и спусков. И ни за каким поворотом не удалось ему отцепиться и сгинуть.
Оказались в большой комнате. Окон нет, только свечи в канделябрах горят. Вдоль стены такая клетка из железной решетки сделана — туда узников загнали. Жилло в самый угол забился, чтобы графу и лекарю на глаза не попадаться. Мало им хлопот — еще и такое чудо!
Под двумя самыми большими канделябрами — длинный стол. Между теми канделябрами сукно зеленое натянуто, на нем перекрещенные топор да мотыга. Без них теперь никуда, подумал Жилло. На столе бумажки стопочками разложены.
И вошли люди — трое в мундирах, четвертый в мантии. Которые в мундирах, вроде военные — парики армейского образца, усы, у одного шпага, у прочих сабли из-под кафтанов торчат. Который в мантии — совсем трухлявый дед, но тоже в парике и нарумянен. Глаза, впрочем, острые, и это ничего хорошего не сулит…
Сели они за стол и стали с узниками разбираться.
Оказалось — попала эта публика в подземелье по пустяковым делам, но связанным с равноправием. Уго Фогель в ткацких мастерских работал и при нем старое доброе время поминали, когда чем больше соткешь, тем больше и заработаешь. Он в порядке аргумента кого-то по уху съездил. Вот теперь и разбирались — за равноправие съездил или против оного.
Оказалось, Уго Фогель хорошо себя зарекомендовал, когда это самое равноправие внедряли. Он хозяина мастерской палкой по улице три квартала гнал. Сообщил об этом приведенный на пять минут свидетель — и Уго отпустили вместе с ним, заставив присягнуть на топоре и мотыге, что больше такого не повторится. А чего не повторится — так никто и не понял.
Позвали к столу братьев Райво и Тойво. Оба были уже мужчинами в годах, с виду — буки, слова из них клещами не вытянешь.
— У вас нашли ведьмовские волосы, — говорят им. — Вы признаете, что хранили ведьмовские волосы?
— Ага, — бурчит один брат. Второй и вовсе мычит.
— Твоя жена, Тойво, утверждает, что тебе их дал Райво. Ну? Дал или нет?
— Угу, — сообщает тот, что мычал.
— Так дал или нет?
Переглядываются братья и даже не мычат в ответ.
— Вы оба знали, что собирать и хранить ведьмовские волосы опасно? спрашивает почтенный старец. — Вы знаете, что от них заболеть можно? Вот тут случайно думский лекарь в свидетели попал. Арно, скажи прямо — от ведьмовских волос можно заболеть?
— Можно, — отвечает лекарь и добавляет вполголоса: — Родильной горячкой…
В клетке, понятное дело, мужички рты себе закрыли, и вместо фырканья еле слышный писк у них получился.
— Райво, ты где взял ведьмовские волосы?
— Ну… дома.
— Во дворе твоего дома, хотел ты сказать?
— Ага.
— Ты видел, как они туда попали?
— Нет…
— Значит, ты не видел человека, который их туда принес?
— Нет.
— А почему ты их не сжег или просто не выбросил?
Ничего, кроме хмыканья, от Райво не добились.
— Ладно, что с вас возьмешь, — сказал один из офицеров, как понял Жилло, полицейский немалого ранга. — Ступайте. И больше не хватайте всякую дрянь. Ведь три раза Дума запрещала брать эти поганые волосы! Я понимаю, что выглядят они красиво. Но раскидывают их по Кульдигу враги Думы и равноправия! Запомните это раз и навсегда! Волосы — зараза!
— Это просто женские волосы… — вдруг проворчал Тойво.
— С чего ты взял?
— Мужчины таких длинных не носят.
— Это заразные волосы, Тойво. У вас нашли десять штук. Больше вы их никому не давали? Не показывали?
Браться буркнули, что не давали и не показывали. Им прочитали кусок из доноса, где неизвестный доброжелатель хвастался, что как раз ему и показали. Тойво опознал свою жену… С тем братьев и отпустили.
— Уже месяц, как по городу эти волосья летают, — шепнул лекарь графу. — В чем дело, никто понять не может. Появляются раз в два-три дня. Мне их сперва охапками носили…
— С чего Дума взяла, что они заразные?
— Для них все непонятное — заразное. Удивительно только, что старый хрен Исидор Талс того же мнения оказался. Я его умнее считал…
Прочие несколько дел были такого же рода. Наконец осталось в загородке не более десяти узников.
— А с вами, братцы, разговор особый будет, — впервые подал голос почтенный старец. — Думали мы в Равноправной Думе, что всю старую заразу с корнем истребили, однако жива она. Иво из Дундага, почему ты до сих пор называешь себя графом оф Дундаг? Разве ты не знаешь, что титулы мы отменили?
— Я графом родился, — отвечает тот. — Вот вы, господин судья…
Лекарь дернул графа за рукав.
— Вот вы, братец судья, — поправился граф и не выдержал расхохотался. Остальное население клетки тоже тихо захрюкало.
— Пожалуй, ты прав, Иво из Дундага, — беззлобно отвечал старец. Чего-то мы не додумали с этими братцами и сестрицами. Называй меня просто — судья. Равноправная Дума тоже может совершить ошибку, но она не стыдится признавать свои ошибки. Все слышали?
