Дженнифер Роберсон - Танцор меча
– Теперь довольна? – прохрипел я, стараясь не шевелиться, чтобы не задеть ту часть моей анатомии, которой она меня чуть не лишила. – Тебе почти удалось сделать меня евнухом даже без ножа.
Дел выглядела раскаявшейся и несчастной, но голубые глаза лукаво блестели.
– Мне очень жаль, – сказала она. – Это была уловка. Это нечестно.
Ну хоть это она понимала. Я лежал на боку, смотрел на нее, мечтая набраться сил, рвануться и снова повалить ее на песок. Но ясно было, что любое резкое – и даже нерезкое – движение вызовет страшнейшую боль, и я не стал пытаться.
– Аиды, женщина, зачем ты возишься с мечом? Ты можешь расправиться с мужчиной коленом.
– Я должна просить тебя сдаться, – напомнила она. – Или ты хочешь продолжить танец?
– Это был не танец, – отрезал я. – Мы нарушили правила. Но с продолжением, думаю, ничего не получится, – я хмуро посмотрел на нее. – Хорошо, баска, я сдаюсь. На этот раз. Наверняка даже шока придет в восторг оттого, что на его глазах женщина победила Песчаного Тигра.
Одной рукой она откинула назад растрепавшиеся волосы.
– Ты прав. Мы не соблюдали ритуалы. Мой кайдин был бы взбешен, но… Этому приему научили меня братья. Это женский прием.
Я сел и очень захотел снова лечь.
– ЭТОМУ тебя научили братья?
– Они говорили, что мне нужно иметь преимущество.
– Преимущество, – повторил я с отвращением. – Аиды, Дел… Ты чуть не лишила меня всех радостей жизни. И тебя бы не мучила совесть?
Она долго смотрела на меня, потом пожала плечами, повернулась и вышла из круга к шоке. Я умудрился подняться (пытаясь делать вид, что все в порядке), вложил Разящего в ножны, надел перевязь и застегнул. Перевязь Дел шока поднял сам и сам надел на нее, хотя и старался при этом не касаться ножен – знак глубочайшего уважения, так как обычно Ханджи держаться подальше от всего, что связано с мечами (большую часть времени также они относятся и к женщинам).
– Танец был хорош. Женщина была хороша. Тигр был не слишком хорош.
В душе я с ним согласился, но вслух ничего не сказал. Гордость не позволила.
Тем более в присутствии Дел.
– Ханджи нужны хорошие воины, – объявил шока. – Женщины Ханджи рожают плохих детей. Шока возьмет женщину с Севера в жены и освежит кровь Ханджи.
Я уставился на него. Дел, не понимавшая языка, резко взглянула на меня.
– Что он говорит?
Я улыбнулся.
– Он хочет жениться на тебе.
– Жениться на мне!
– Ты произвела на него впечатление, – я пожал плечами, наслаждаясь выражением ужаса на ее лице. – Он хочет иметь от тебя детей, воинов Ханджи, – я едва заметно кивнул. – Видишь, к чему привели твои выходки?
– Но я не могу выйти за него, – выдавила она сквозь стиснутые зубы. – Объясни ему, Тигр.
– Объясни сама. Это ты произвела на него такое впечатление.
Дел взглянула на меня, потом минуту смотрела на шоку и снова впилась в меня голубыми глазами. Надолго. Очевидно потеряв дар речи.
Я-то его не потерял, я просто не знал, как с дипломатической тонкостью преподнести мужчине отказ. В конце концов я прочистил горло и сказал первое, что пришло мне в голову.
– Эта женщина больше чем просто женщина Песчаного Тигра. Она его жена. Их благословило Солнце.
Он уставился на меня злобными черными глазками.
– Песчаный Тигр не говорил об этом шоке.
– Шока не спрашивал.
Дел хмурилась, прислушиваясь к нашему разговору.
Шока и Песчаный Тигр целую вечность сжигали друг друга взглядами, пока наконец старик не хмыкнул, отказываясь от своих притязаний.
– Я говорил: если женщина победит, она будет вольна сделать выбор. Женщина будет выбирать.
Я вздохнул с облегчением.
– Решай, кто тебе больше нравится, баска.
Дел долго молча смотрела на меня, демонстративно сравнивая нас. Я понимал, что она играла ради шоки, а сам не мог сказать ни слова, опасаясь обвинений вождя в том, что это я заставил Дел сделать нужный выбор.
И она это знала.
В конце концов Дел кивнула.
– У женщины есть муж, шока. Женщина выбирает его.
Я перевел.
О других достоинствах не скажу, но Ханджи честный народ. Шока сказал, что она может выбирать – он позволил ей выбрать. Он не мог взять назад свое слово, не потеряв уважения своих людей. Я решил, что для нас не все еще потеряно.
Шока посмотрел на меня с неприязнью, – лучше бы это была обычная ярость. Видимо он придумал что-то еще.
Я оказался прав.
– Шока ничего не обещал Песчаному Тигру. Его судьба – страдание. Поскольку женщина по своей воле выбрала его, она тоже будет страдать.
– Ну-у, – зашипел я.
– Что? – прошептала Дел.
– Мы свободны, – сказал я ей, – в определенном смысле.
Дел открыла рот, чтобы спросить что-то, но тут же закрыла его, увидев жест шоки. Через несколько минут к нам подъехали Золотое Кольцо и все тридцать девять воинов племени. Золотое Кольцо вел двух лошадей: серого мерина Дел и моего гнедого жеребца.
– Ты отправляешься, – сказал шока и сделал знак, благословляющий Солнце. Довольно ясное благословение.
Я вздохнул.
– Этого я и боялся.
– Да в чем дело? – взорвалась Дел.
– Это жертвоприношение солнцу. Они нас не убьют и не сварят… они предоставят солнцу сделать это.
– Тигр…
– Садись в седло, баска. Пора ехать, – я вскочил на жеребца. Помедлив, и Дел села на серого мерина.
Золотое Кольцо вез нас в пустыню. Час или два мы мотались кругами по дюнам, а потом он приказал нам слезть. И даже в этот момент, я думаю, Дел еще ничего не понимала. Даже когда два воина взяли поводья наших лошадей.
Я успел похлопать жеребца прежде чем его увели.
– Удачи, старик. Не забудь все свои выходки, – я ухмыльнулся, вспоминая его привычки. Кое-чему я сам его научил, а кое-что было у него от природы, бывают такие лошади.
Дел смотрела как уводили ее серого. И тут все поняла.
Никто из нас не сказал ни слова. Мы просто смотрели как Ханджи скрываются за горизонтом, превращаясь в черную неровную линию на фоне коричневого песка. Солнце припекало нам головы, напоминая о себе, и в тот миг я действительно хотел, чтобы оно было богом.
Потому что тогда мы могли бы с ним договориться.
Дел повернулась ко мне. Она ждала.
Я вздохнул и ответил на ее невысказанный вопрос:
– Надо идти. Может встретим караван.
– А если пойдем за Ханджи? По крайней мере мы знаем, где они.
– Нас посвятили солнцу, – напомнил я. – Если мы вернемся, они нас точно сварят.
– А тут мы зажаримся.
– Ну это еще неизвестно.
Мы посмотрели друг другу в глаза. На обожженном солнцем лице Дел гордость и вызов боролись со смирением. Победил здравый смысл. Она раздраженно покосилась на меня.
