Юлия Власова - Таймири
Матросы сновали по палубе с загнанным видом, а среди всей этой толкотни и суеты безмятежно восседал за бочкой Папирус. Он пил кофе и посматривал на пар из чашки, когда перед ним вдруг материализовался Кэйтайрон и приказал очистить от хлама трюм. Папирус даже бровью не повел. Ух, как тут вскипел капитан! Сочинив на ходу многоэтажное ругательство, он опрокинул пресловутую бочку и отправился наводить порядок самостоятельно.
— Раз вы все из себя боны-фанфароны расфуфыренные, без вас справлюсь! — напоследок гаркнул он. — Но как дело до жалованья дойдет, на свою долю можете не рассчитывать!
Взобраться по гладкой поверхности капитан рассчитывал с помощью специальных ног-прилипал. Располагались они у самого днища, и, чтобы до них добраться, следовало сперва разгрести завалы снастей, ведер и прочих незаменимых вещей.
Таймири следовала к каюте, вжавшись в стену и стараясь никому не мешать. В детстве тетушка Ария рассказывала ей, что глубоко-глубоко под водою живут темно-зеленые скаты. Они плоские, такие плоские, что при желании могут свернуться в трубочку. Вот и Таймири старалась быть плоской, насколько это возможно. Шум на палубе стоял неописуемый, так что оглох бы, наверное, любой скат.
Следом за Таймири неслышно крался Зюм, и его определенно не интересовало, отчего на корабле такой переполох. Стоило приотворить скрипучую дверцу — как Зюм шмыгнул внутрь. В каюте ничего не изменилось: примостившись на полу, подле ног Диоксида, Минорис по-прежнему ловила каждое его слово. Сэй-Тэнь — счастливица — спала сном младенца. За нее, судя по всему, уже никто не волновался.
«Тоска зеленая», — подумала Таймири и решила переждать суматоху где-нибудь в другом месте. К примеру, на шезлонге под навесом. Она рассеянно теребила серебряную цепочку у себя на шее, когда «ПЦР» стал на причал (или, проще говоря, столкнулся с береговой линией). Произошло это столь стремительно, что матросы разом замолкли, а Таймири чуть не повалилась на пол вместе с шезлонгом. Речной берег здесь был крутой и каменистый. И около часа ушло только на то, чтобы вызволить яхту из лап стремительного потока.
Остер Кинн на пару с Эдной Тау бойко крутили педали в трюме, понуждая вращаться черное гусеничное колесо. Благодаря их усилиям яхта потихоньку выползала из реки. А капитан потирал руки: скоро, совсем скоро он очутится на твердой земле!
Одно правило он усвоил твердо: какой бы абсурдной ни была твоя затея, главное вовремя обзавестись бесплатной рабочей силой.
* * *В плечо тетушке Арии уткнулся носик бумажного самолетика. Она вздрогнула и обернулась. Поблизости — никого. Только там, за кучей осколков адуляра, стражник охаживает кнутом очередного бедолагу. На всякий случай тетушка Ария присела. Откуда здесь появился этот самолетик? Кто его бросил?
Она даже представить себе не могла, какое огромное расстояние преодолел простой самолетик оригами! Как несли его ветры на своих могучих крылах, как приветственно шелестели ему сосны массива, как ополчилась на него ворчливая грозовая туча. Послание Таймири долго носилось между небом и землей. Лишь счастливая случайность (а может, и не случайность) привела его по извилистым ходам в глубокую, гулкую пещеру.
Таймири, конечно, невдомек, что жизнь ее любимой тети полна лишений и тревог, и потому племянница пишет о пустяках. В прежние времена тетушка Ария могла бы до слез смеяться над пустяками. Она бы уж точно надорвала животики, слушая, как охотится на рыбу некий Остер Кинн. Как подныривает под пенистые волны и улюлюкает потом на всю округу, если вышел крупный улов. А еще ее наверняка позабавили бы рассуждения Таймири о щенке по кличке Зюм. Одна кличка чего стоит!
Но сейчас времена другие. Не успела она дочитать письмо, как его вырвал надзиратель. Пробежал глазами записку — благо, обратного адреса там не значилось — осклабился и порвал на мелкие клочки. Тетушка Ария задрожала мелкой дрожью.
— Переписка запрещена! — рявкнул стражник. — Работать! Работать, кому сказано! Пока руки-ноги целы… Что у нас полагается за переписку, а? — обратился он к напарнику.
— Хе-хе, — злобно оскалился тот. — У нас за это руки отрубают. Да-а-а. Завтра поутру отрубят.
Они лениво удалились прочь, и Ария в бессилии рухнула на груду голубых камней.
— Камешки вы, камешки… — заплакала она. — Кабы вы могли меня вызволить. Кабы ваша матушка-скала меня защитила. Но теперь уже всё кончено.
* * *Таймири наскучило прохлаждаться под навесом, и для разнообразия она решила наведаться в трюм. Однако на лестнице ее чуть не сбил капитан. Вылетел из трюма, как пушечное ядро!
— Вот это стремительность! — подивилась Таймири и, придерживаясь за шаткие перила, спустилась в полумрак. Там, покачиваясь и загадочно мерцая, горели два масляных светильника, да жужжал какой-то механизм.
На огромном и, судя по всему, нечищеном велотренажере вовсю крутили педали Остер Кинн и Эдна Тау.
— Что с капитаном? Вы его обидели? — поинтересовалась у них Таймири.
— Его трудно не обидеть, — отчеканила индианка. Она пропотела насквозь и отдувалась, как кузнечные меха. — А что с ним не так?
— Он какой-то скисший и… — Таймири поискала слово. — Морщин у него много, вот.
— Это оттого, что он постоянно чем-то озабочен, — выдохнул Остер Кинн. — У всех мыслящих людей рано или поздно появляются морщины. Да и не у мыслящих тоже.
— Значит, и у меня появятся? — ахнула та.
— А то ты не знала! — поддразнила ее Эдна Тау. — Оглянуться не успеешь, как превратишься в старушку. Жизнь, как ни крути, быстротечна.
Глаза у Таймири сделались по пятаку.
— Не хочу в старушку! — крикнула она и убежала наверх. Выскочила из трюма, как недавно капитан. А может, и еще проворней.
— Ох, и смешная же она, — покачала головой индианка. — Какие только мысли бродят в ее девичьей головке!
— А какие бродили в твоей лет эдак двадцать назад? — хитро полюбопытствовал Остер Кинн.
Эдна Тау перестала крутить педали и наклонилась к нему.
— Пообещай, что никому не расскажешь.
Тот ударил себя кулаком в грудь:
— Клянусь своей последней змеей!
Тогда индианка нагнулась еще ниже и прошептала:
— Я мечтала добыть зуб вождя. Чтобы научиться метко стрелять из лука и поразить местного обольстителя.
Остер Кинн не удержался и прыснул со смеху.
— Поразить — в смысле прикончить? — уточнил он. — А если не прикончить, то ведь есть же… — хи-хи-хи — есть же куда более доступные средства!
Капитан Кэйтайрон так разорался, что заглушил своим криком шум воды. Матросы во главе с боцманом, кок и даже юнга ходили по струнке и старательно исполняли приказы. Потому что если не старательно — то влетит.
