Пирс Энтони - Возлюбивший зло
Как только Пэрри снова уселся на своего осла, чтобы продолжить путь в одиночестве, перед ним возник образ Джоли.
— Пэрри, я очень беспокоюсь.
— Вот уж не знал, что души способны беспокоиться, — пошутил он.
— Я серьезно! Еще никогда Люцифер так открыто не брался за тебя.
— Ты права. Вероятно, ему известна моя цель. Что ж, это может оказаться добрым знаком.
— Добрым знаком?! Пэрри, все эти годы ты преуспевал только благодаря тому, что постоянно оставался в тени. Люцифер просто не знал, что ты совершил так много добра. Теперь, когда положение изменилось, он во что бы то ни стало до тебя доберется. Те лесные демоны могут оказаться только началом!
— Вот и прекрасно! По крайней мере, я уверен, что близок к истине, — отозвался Пэрри. — Люцифер не желает, чтобы я общался именно с тем еретиком.
— Это очень опасно! Кто знает, какого монстра ожидать в следующий раз…
— Без риска редко приходится чего-либо добиться. Надеюсь, что, так же как и все эти тридцать лет, ты по-прежнему будешь за мной присматривать.
— Что мне еще остается делать, — проворчала она. — Ведь частичка моего земного тела у тебя.
Пэрри взглянул на капельку крови на своем запястье — душа Джоли по-прежнему жила в ней.
— Как хорошо, что ты осталась со мной — и такая же прекрасная, как была.
— По-моему, в качестве духа я нравлюсь тебе больше, чем в образе живой женщины!
Это больно задело его:
— Я бы все отдал, чтобы ты снова стала прежней, Джоли! Однако мне приходится мириться с тем, что есть… К тому же, если бы я смог отпустить твою душу туда, где ей и предназначено быть, в Рай, я бы не задумываясь сделал это.
— Я вовсе не сказала, что быть призраком так уж плохо… — смягчилась она. — Хотя мне, конечно, тоже интересно узнать, что это за зло, которое удерживает меня. С тех пор как я умерла, в твоей жизни не было зла. Кроме того, если бы теперь я была жива, я наверняка стала бы старой и толстой…
— А я не стал бы монахом, — добавил Пэрри. — Я согласен — твоя смерть ужасна, но зла, кроме этого, я тоже не встречал. Могу лишь предположить, что оно еще не проявилось.
— Однако теперь о твоем существовании узнал Люцифер. Ах, Пэрри, я так боюсь, что зло совсем рядом!
— Мы будем бороться с ним вместе!
— Да, вместе, — согласилась Джоли, подлетев поближе, чтобы незримо коснуться его бесплотными устами и растаять.
Дальнейший путь обошелся без столкновений с опасностью. Пэрри сделал вывод, что Люциферу известно лишь одно — беспокоящее его дело поручено какому-то монаху. Поэтому на его уничтожение и было направлено полчище демонов. Однако за ними не последовали другие; выходит, Повелитель Зла либо не придал подобному пустяку серьезного значения, либо пока не имел возможности выслать против Пэрри своих слуг. Скорее всего их просто не оказалось поблизости. Но если еретик, к которому он направляется, все-таки обладает важными сведениями и Пэрри может их получить, Люцифер непременно обратит на него внимание. Вот тогда-то начнется настоящее испытание…
В сырой подземной тюрьме Пэрри подвели к еретику. Тщедушный белобородый старец, совершенно раздетый, лежал на спине, а связывающие ему запястья и лодыжки веревки были натянуты на столбы, не позволяя несчастному шевелиться. Более того, арестант не мог даже вздохнуть полной грудью — ведь на ней лежала доска, которую сверху придавливал тяжелый металлический груз.
— Что это?! — в гневе спросил Пэрри.
— Peine forte et dure, святой отец, — объяснил тюремщик. — Боль суровая и жестокая.
— Как перевести, мне известно! — рявкнул Пэрри. — Я спрашиваю, почему этого человека подвергают наказанию. Мне сообщили, что он пока не сделал признания.
— Так ведь это еще и не наказание, святой отец, а лишь способ поторопить его с признанием.
— Ах, способ? По-моему, больше похоже на пытку!
— Ну что вы, святой отец! Его еще не резали, не выкручивали суставы, не жгли огнем и не морили голодом… Мы лишь подталкиваем его к тому, чтобы он ответил на обвинение.
— Поскольку до тех пор, пока он не признает себя виновным или невиновным, вы не можете его судить, — с отвращением заключил Пэрри.
— Именно, святой отец. Преступники становятся совершенно невыносимыми — тянут до последнего и только связывают правосудию руки. Поневоле приходится оказывать на них давление.
— Но ведь после такого «давления» любой, даже невиновный, признается во всем что угодно!
— Не скажите, святой отец! Некоторые упрямцы предпочитают умереть, но не признаться.
— Так, значит, большинство все-таки признают себя виновными? И что же их ждет?
— Их лишают всякого имущества и отпускают.
— А тех, которые отрицают свою вину?
— Таких признают виновными, наказывают за непреклонность и также лишают имущества.
— Тогда мне понятно, почему они пытаются молчать, — сухо бросил Пэрри.
— Ведь весь их выбор: голодная смерть или мучения и голодная смерть. А вам приходило когда-либо в голову, что человек может оказаться невиновным и не заслуживать наказания?
— Нет, не приходило, святой отец, — ответил тюремщик, искренне удивленный наивностью монаха. — У нас тут невиновных нет.
Появилась Джоли.
— Перестань зря болтать и вытащи его отсюда! — воскликнула она. — Бедный старик!
Пэрри согласился.
— Освободите заключенного!
— Но ведь он еще не сделал признания!
— Я хочу с ним поговорить. А это вряд ли окажется возможным, если он даже дышит с трудом.
— Хм, тогда я уменьшу груз так, чтобы он смог вам отвечать.
— Нет. Снимите весь груз и развяжите все веревки до последней.
— Святой отец, это не положено!
Пэрри сурово взглянул на него:
— Дорога ли тебе твоя душа, тюремщик?
Тот нехотя уступил. Вскоре арестованного освободили, но, не имея сил подняться, он так и остался лежать на голой земле, постепенно восстанавливая дыхание. Его так долго держали растянутым между столбов, что руки и ноги несчастного затекли.
— Я приехал, чтобы поговорить с вами, — начал Пэрри. — Мне жаль, что вас подвергли таким мукам. Я не знал об этом, пока не увидел собственными глазами. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь вам избежать дальнейших страданий, если вы вернетесь в лоно Церкви и ответите на мои вопросы.
— Я не могу! — с трудом выговорил старик.
— Ничего, сможете, — подбодрил его Пэрри. — Бог милостив к тем, кто искренне раскаивается в своих грехах.
— Нет, не могу признаться…
Пэрри кивнул. Если арестованный сознается, что имел дело с Люцифером, то этим подтвердит свою вину и будет раздавлен суровым приговором закона. Если же он посмеет ее отрицать и совершит клятвопреступление, то никогда уже не обретет спасения. Положение действительно казалось безвыходным.
