Екатерина Шашкова - Цвет моих крыльев
– Да где же ее носит! – Берсерк со злостью ударил кулаком по крышке одного из саркофагов.
– Кто там? – незамедлительно вопросили из каменного ящика, и крышка начала медленно сдвигаться в сторону.
Кьяло поспешно перекрестился, я чертыхнулась, а Глазастый геройски отодвинул меня от гроба, прикрывая своим телом. А из саркофага, зевая и потягиваясь, вылезла наша потерявшаяся блондинка.
– Какого?.. – высказал общую мысль Флай, украдкой выдыхая.
– Ах, какого? Флайчик, миленький, отойди в сторону. Ты хороший мальчик, тебе незачем слушать все те слова, которые я сейчас скажу этому проклятому отпрыску великого рода. Маргошенька, и ты тоже отойди. Да, лучше подальше, ибо я страшна в гневе! И вообще, я еще спрошу с этого недотепы за все, в том числе и за то, что он приволок с собой вас, но сейчас… Кьяло, солнышко, какого лешего ты меня не послушался, когда я говорила, что мне и в академии будет неплохо? И где тебя носило все это время, я даже заснуть успела?! И вообще, чего вы все застыли, как мраморные статуи в эльфийском парке? Собираетесь возвращаться в родные пенаты или до утра будете здесь торчать? А то оно ведь не за горами! – С этими словами Рисса бодро спрыгнула в люк и зашагала по подтопленному подземному ходу. Даже светильник с собой прихватила.
– Слушай, Рис… Можно один вопрос? – крикнул ей вдогонку Флай, пока Кьяло отходил от гневной тирады своей телохранительницы.
– Ну? – донеслось из недр.
– А как ты в этом гробу-то оказалась?
– Просто это было самое сухое место на всем этом треклятом кладбище!
* * *Четверка лошадей натужно тянула по размытой дороге черную карету. Колеса скрипели, крупные дождевые капли непрестанно стучали по крыше, а ветер порой задувал с такой силой, что норовил снести с козел двух скукожившихся под плащами мужчин. Один из них уже продрог насквозь и теперь постоянно чихал, второй же, несмотря на тряску и ненастье, даже умудрился задремать.
Те путники, что находились в карете, ехали с большим комфортом. Если, конечно, путешествие в такую погоду вообще можно было назвать комфортным. По крайней мере, отец Силько, старший инквизитор, находил такое времяпрепровождение просто ужасным. У него ныла спина, затекли ноги и как-то подозрительно постреливало в ухе – должно быть, надуло из окна.
Инквизитор поерзал, поудобнее устраивая на сиденье свой обширный зад, помянул недобрым словом Нечистого, пославшего грозу, и недовольно покосился на свою спутницу. А та, казалось, вообще не замечала тягот пути. Так и сидела всю дорогу: спина прямая, руки сложены на коленях, голова чуть опущена, плотный капюшон полностью скрывает лицо. Не женщина – статуя.
Если бы отцу Силько сказали, что сестра Анелла и в самом деле высечена из камня, он бы, пожалуй, поверил. А что? Перчатки на людях не снимает, лицо прячет. Говорят, это потому, что обет какой-то дала. А что может быть проще, чем все свалить на обет? Сама-то она небось правду никому не скажет. От такой никогда слова не дождешься!
Инквизитор нахмурился, пытаясь вспомнить, говорила ли она вообще при нем хоть что-нибудь… По всему выходило, что нет. Как же тогда с этой каменной девой общаться? Впрочем, какое уж тут общение! С такой даже о погоде не поговоришь, об урожае винограда не поспоришь…
Настроение у священника совсем испортилось.
И зачем ее вообще к нему приставили? Задание-то инквизитор получил простенькое – съездить в Таин, в военную академию, и посмотреть, что там случилось. Ну, людей поспрашивать для приличия, порыскать. И ничего не найти. В любом случае не найти, в таких местах находить не положено. Только доложить куда следует. Всего-то!
Он и в дорогу уже собрался, а тут вдруг как снег на голову: «Сестра Анелла с тобой поедет». И все. Нет бы объяснить, зачем?! И кто она вообще такая? А то появилась неделю назад неизвестно откуда… С отцом-настоятелем все долгие разговоры разводила… Вот и договорилась!
Нет, польза от нее есть, конечно. Сразу карету выделили, бутыль вина хорошего в багаж добавили. А все же неспокойно на душе. А ну как сестра за ним шпионить приставлена? Доложит потом, факты подтасует – и прости-прощай жизнь смиренного служителя Господа, отца Силько.
Инквизитор поежился… И тут капюшон, скрывающий лицо монахини, легонько качнулся:
– Вели остановить карету.
Ишь ты! Значит, умеет говорить-то! И голос такой приятный. Глубокий, бархатистый…
Священник так удивился, даже не сразу сообразил, что от него требуется. Зато когда понял, мигом подскочил с сиденья, высунулся из кареты почти по пояс и не крикнул, а гаркнул:
– Стойте! Остановите!
– Стоять! – подхватил его вопль один из тех, кто сидел на козлах. – Тпру-у-у! А-а-апчхи! Стоять, клячи дохлые!
Лошади, к слову сказать, на кляч вовсе не походили. Крупные, холеные. Но встали как миленькие.
Сестра Анелла же не мешкая распахнула дверцу, выбралась наружу и бодрым шагом направилась в придорожный лесок. Казалось, она вообще не замечала ни льющейся сверху воды, ни грязи под ногами.
– Ланья, вы туда по делу или до кустиков? А-а-апчхи! А то, может, помочь чем? – окрикнул монахиню простуженный.
Инквизитор брезгливо сморщился – частично от неприкрытого панибратства, частично от принятого в богопротивном Альсоро обращения. И только тогда вспомнил: а ведь карета-то ее, Анеллы. Она в ней и приехала. И мужчины эти с ней же были. А ведь они не монахи, и не послушники даже. Ну дела!
– Сиди на месте, олух. Еще я перед тобой не отчитывалась!
– Как хотите, ланья, – не стал спорить возница. Только поплотнее закутался в плащ и прикрыл глаза, намереваясь вздремнуть.
Отец Силько провожал женщину взглядом до тех пор, пока она не скрылась за деревьями. А потом любопытство пересилило, и священник, бегло перекрестившись, направился следом за Анеллой. Проламываясь сквозь кусты, он изо всех сил старался не шуметь, но получалось плохо – инквизитор постоянно проклинал свое грузное тело и благословлял ливень, заглушающий звуки. Впрочем, вскоре монахиня замедлила движение, а затем и вовсе остановилась. Священник еще раз перекрестился и постарался подобраться поближе. Любопытство служителя Господа было вознаграждено – последние несколько шагов ему удалось проделать совершенно бесшумно. Силько осторожно сдвинул в сторону загораживающие обзор ветки и нервно сглотнул: на небольшой полянке, открывшейся его взгляду, лежал труп.
В том, что молодой парень, с ног до головы вымазанный грязью, был мертв, сомневаться не приходилось. Неестественная поза, неловко подвернутая нога, огромное количество крови – какие уж тут сомнения. Непонятно было другое: каким образом монахиня узнала о том, что в лесу покойник.
