Стэн Николс - Хранители Молнии
– Это на тебя и на это место я смотрю как на тайну.
– Нет ничего таинственного ни во мне, ни в этом месте.
– Не знаю.
Добродушно-насмешливо она покачала головой:
– Но ты же ведь здесь.
– Для меня это ничего не доказывает. Где это «здесь»?
– Вижу, со времени нашей первой встречи ты ничуть не изменился. Все такой же эксцентричный. Пойдем со мной.
Она провела его через весь зал. Они оказались у другой двери, поменьше. Дверь выходила на улицу, но не с парадной стороны дома, а с противоположной. Это было что-то вроде черного хода. Прохладный ночной воздух действовал отрезвляюще, а когда они закрыли дверь, звуки изнутри почти перестали до них доноситься.
– Видишь? – она жестом указала на ночной пейзаж. – Все именно так, как и ожидаешь.
– Точнее, как я ожидал бы когда-то, – отвечал он. – Давным-давно. Но сейчас…
– Ты опять говоришь чепуху, – предупредила она.
– Я имел в виду, неужели такая красота… везде?
– Разумеется! – Ей потребовалась секунда, чтобы принять решение. – Я покажу тебе.
Они пошли к углу дома. Повернув, приблизились к привязи для лошадей. Большинство из них были военными скакунами, великолепными, безукоризненно ухоженными животными в изысканной, сложно украшенной сбруе. Женщина выбрала двух лучших жеребцов, чисто белого и чисто черного.
Она жестом указала Страйку сесть верхом. Он колебался. Гибким, скользящим движением она вскочила на коня. И сделала это настолько мастерски и красиво, что казалось, она рождена для седла. Страйк взял черного скакуна.
Сначала вела она, но потом Страйк нагнал ее, и они галопом поскакали рядом.
Серебряный свет лился на кроны деревьев, окрашивал луга в цвет инея. Верхушки холмов купались в нем. Казалось, что, несмотря на умеренный климат, выпал снег.
Мимо проносились бурные речки и поблескивающие озера. Стаи птиц, заслышав топот копыт, снимались с места. Рои светлячков озаряли задумчивый лес сгустками голубоватого света. Все было свежим, ярким, полным жизни.
Сверху раскинулся звездный узор, на девственно ночном небе он казался хрустальным.
– Разве ты не видишь? – произнесла она. – Разве ты не видишь, что все именно так, как должно быть?
Он был слишком опьянен – и чистейшим воздухом, и ощущением правильности, – чтобы ответить.
– Скачи за мной! – воскликнула она и пришпорила коня.
Ее скакун рванулся вперед, она обогнала Страйка. Чтобы догнать ее, он пришпорил собственного коня.
Так они скакали, играя, полные радости. В лицо бил ветер. Она смеялась от восторга, и так же смеялся он. Он уже забыл, когда в последний раз так остро ощущал жизнь.
– Твоя страна удивительна! – крикнул он.
– Наша страна! – произнесла она в ответ.
Он посмотрел вперед.
Впереди все было голо.
Он замерз. Тропа была каменистой. Ничто не шелохнулось. Луну и звезды можно было разглядеть, но сквозь облака они казались тусклыми. Страйк ехал впереди колонны.
По спине у него побежали мурашки.
«Что, во имя богов, со мной происходит? – подумал он. – Уж не с ума ли я схожу?»
Он постарался мыслить рационально. Он переутомился, устал от напряжения. Как и все остальные. Он всего лишь уснул в седле. Усталость вызвала к жизни странные образы в голове. Они были живыми и реалистичными, но это не мешает им оставаться всего лишь образами.
Ожившими сказками вроде тех, которые рассказывают у костра в зимнюю ночь.
Если бы только удалось поверить в это…
Отвинтив крышку фляги, он глотнул воды. Закручивая, уловил в воздухе знакомый запах. Пеллюцид. Он затряс головой, уверенный, что запах рассеется вместе с остатками видения. Опять дохнуло пеллюцидом. Он оглянулся.
Следом ехали Коилла и Элфрей. На лицах у них застыло выражение усталости и безразличия. Страйк перевел взгляд дальше, на ряды сонных солдат. Вот Джап, от усталости едва не падающий с седла. Немного дальше, почти в самом хвосте колонны, едет Хаскер. Он словно пытается уйти от контакта, поворачивает голову в сторону, чтобы не встречаться взглядами.
Страйк круто повернул лошадь.
– Возглавьте колонну! – рявкнул он, обращаясь к Элфрею и Коилле.
Они отреагировали на его возглас, и по крайней мере один из них что-то ответил. Капитан не расслышал, что именно, но все равно бы проигнорировал сказанное. Все его внимание было теперь направлено на Хаскера. Страйк галопом поскакал к нему.
Оказавшись рядом, он ощутил сильный запах горящих кристаллов. Ошибки быть не могло. Сержант, зажав кулак, старался скрыть предмет у себя в руке.
– Брось! – В голосе Страйка зазвучала ледяная угроза.
Лениво дерзким жестом Хаскер разжал ладонь. Страйк увидел крохотную трубку, которую тот пытался скрыть. Страйк выхватил трубку.
– Ты взял порошок без разрешения, – прорычал он.
– Ты не говорил, что его нельзя брать.
– Но я и не говорил, что можно. У тебя последнее предупреждение, Хаскер. И подумай об этом. – Быстро, как молния, Страйк отклонился в седле и ударил сержанта по голове кулаком.
Удар угодил в висок. Раздался чмокающий звук. Удар вышиб Хаскера из седла. Тот тяжело рухнул на землю.
Колонна остановилась. Все наблюдали за происходящим.
Хаскер, постанывая, с трудом поднялся на ноги. Какое-то мгновение казалось, что он намерен дать сдачи. Но вовремя одумался.
– До тех пор, пока не поймешь, что такое дисциплина, будешь идти пешком, – сказал Страйк, жестом приказывая ближайшему солдату принять поводья сержантской лошади.
– Я не спал! – попробовал пожаловаться Хаскер.
– Ты когда-нибудь перестанешь ныть, сержант? Никто из Росомах не спал, и никто не будет спать, пока я не разрешу. Это понятно? – обратился Страйк ко всем остальным. – Кому-нибудь еще хочется меня ослушаться?
Ответом было молчание.
– Никому не прикасаться к кристаллам до тех пор, пока я не разрешу это сделать! Сколько бы его ни было, дело не в этом. Кристаллы могут стать нашим единственным козырем в разговоре с ней, с Дженнестой. Кто знает, может быть, это единственное, на что мы сможем купить себе жизнь. В особенности если не вернем этот чертов цилиндр. А сейчас не похоже, что у нас есть надежда его вернуть. Все поняли?
Последовало еще одно красноречивое молчание.
В конце концов тишину нарушила Коилла.
– Кажется, очень скоро мы узнаем, где находится цилиндр, – сказала она, кивком указывая вперед.
У самой тропы обнажилась гранитная порода. Скалистый гребень, приземистый, зубристый и изуродованный, выглядел так, будто его смяла волна невероятного жара. Эту веху безошибочно распознали даже те, кто видел ее впервые в жизни. Случайно или по воле богов, она несла в себе следы, достаточно явственные, чтобы создавалось впечатление, будто скалу сознательно вырубил неведомый скульптор-титан.
