Криптонов Василий - По ту сторону Алой Реки
— Догнал! — хлопнул по плечу стоящую у самой воды Ареку. Сзади неторопливо шел отец.
— Все равно я первая, — сказала Арека, показав Левмиру язык.
— Ты молодец, — улыбнулся он.
Арека покраснела и отвернулась, а Левмир почувствовал себя еще хуже. Ну чего она вдруг привязалась? Зачем? Он не знал, не мог знать, как прошлой ночью случайно попался на глаза Ареке, которая тихонько сидела на лавочке у забора, ожидая брата. Не знал, что вдруг луна осветила его лицо, и Ареке оно показалось таким добрым и прекрасным, что дыхание сбилось. Бывает так — в одночасье ломается все в душе, и понимаешь, что нельзя без этого человека. Эта беда, именуемая любовью, постигла и Ареку.
— Давай костер мастерить, — сказал подошедший отец. — Вон там, где лесок к воде спускается, он реденький — там можно дров наломать. Арека, посидишь одна?
— Конечно, дядя Лакил, — откликнулась девочка. — Я закат посмотрю!
Ярко-красное солнце опускалось за виднеющиеся вдалеке холмы, и по рябящей поверхности реки разлилось алое сияние. Как будто в двух шагах от деревни раскинулась Алая Река, а не привычный глазу Росвирк. Полюбовавшись, Левмир пошел вслед за отцом.
* * *Костер горел в шести шагах от кромки воды, весело треща и разбрасывая искры. На небольшом отдалении друг от друга поставили три удочки. Арека притащила удочку брата, и Левмир, наслаждаясь гордым званием учителя, помогал ей привязать снасть и наживить червя. Арека переспрашивала каждое слово и казалась безнадежно глупой. Левмир терпеливо повторял объяснения, пока не понял, что девчонка просто тянет зачем-то время. Тогда он ограничился кратким напутствием и вернулся к удочке, посередине между отцом и Арекой.
Как обычно, везло больше всех отцу. Он нет-нет, да выдергивал из воды посверкивающих в свете костра рыбин. Левмир поймал двоих, да и то вялых. А вот у Ареки дело, как ни странно, пошло. Девочка прыгала, шепотом издавая крики восторга, и неслась к Левмиру после каждой удачной подсечки, чтобы тот помог снять рыбу с крючка. Когда наловили достаточно, Ареку отправили к костру готовить ужин.
Левмир, понурившись, глядел на поплавок и думал: «Ну какая рыбе разница? Вот почему лучший клев всегда у взрослых и у новичков? Наживка такая же, все такое же… Ладно бы вверх по течению у Ареки лучше клевало, но ведь отец — ниже по течению. Я посередке сижу, почему рыба у меня не клюет?»
— Чего приуныл? — послышался голос отца. Он, оставив удочку на рогатой палке, подошел к сыну.
Левмир не стал признаваться в завистливых мыслях — понимал, как по-детски прозвучит. Поэтому решил копнуть глубже и выложить то, что действительно тревожило его с самого утра.
— Пап, а вы правда с вампирами драться собрались?
Он ожидал, что отец рассмеется или разозлится. Может, даст подзатыльник и велит прекратить нести чушь. Но ответ оказался страшнее: отец вздохнул и опустился на песок рядом с Левмиром. Сердце мальчика упало. Он уже не видел понуро качающегося поплавка — взгляд устремился в темноту. Тучи, разгулявшиеся с утра, так и не прошли и не разразились дождем. В эту ночь небо не порадовало ни луной, ни звездами.
— А что бы ты на моем месте сделал? — спросил отец.
Впервые в жизни Левмир слышал от него такое. Отец всегда знал, как поступить, а если и советовался с кем, так со стариками, а не с сыном. И вдруг что-то изменилось. Как будто староста Лакил растерялся. Словно не может решиться ни на что, и в отчаянии спрашивает мнения у такой мелюзги, как Левмир.
— Не знаю, — осторожно сказал мальчик. — Ничего, наверное… Санат же рассказывал, каково это — с вампирами драться…
— Деревня умрет, сынок, — сказал староста, и слова давались ему тяжело. — Понимаешь? Мать вон уже с печи не встает, а она не одна такая слабая. Следом и сильные тоже потянутся. Никто такого не выдержит. Я, думаешь, почему каждый день в городе пропадаю? Я все пишу в приемной обращения к лорду Эрлоту. Встречи прошу или пересмотра правил донации. Все объяснил, и ничего. А вчера случайно заметил, как слуга из приемной мусор выбрасывает — так там все мои писания до единого были! Понимаешь?
Левмир понимал. Он вдруг вспомнил желтый труп ребенка и слова Саната: «Он поступил так не потому что злой. Просто ему плевать».
— Посмотри хоть на корову, — сказал отец. — Казалось бы, куда тупее человека, а начни-ка с нее сейчас в четыре раза больше молока требовать — что будет? Да она либо сдохнет, либо, что вернее, устроит тебе копытом по голове. А то и на рога поднимет.
— Ты б ее зарезал после такого, — заметил Левмир.
— Зарезал бы! — кивнул отец. — А как иначе? Я понимаю, что ты говоришь. Но видишь, Левмир… Никак иначе. Ну не могу я, как староста, смотреть, как деревня загибается. Всяко пробовал. И так и этак — без толку. В городе с мужиками разговаривал — нигде больше такого нет. Понимаешь? Я про другие деревни этого Эрлота, будь он неладен! Как будто именно против нас ополчился. А мы-то что, виноваты в чем? Если виноваты, так объясни, исправимся. Мы ж не коровы бессмысленные. Но ничего не объясняет. Давит и давит, как проклял нас. Значит, правда решился деревню со свету сжить. А нам что терять-то тогда? Воспротивимся — хоть помрем быстро. Но я все же надеюсь, что Эрлот задумается, когда до этого дойдет. Пусть нас, зачинщиков, накажет примерно, да зато с деревни ярмо снимет.
Левмир не знал, что сказать, чем ответить отцу. Единственное, что вертелось на языке — глупая фраза, что «все само как-нибудь образуется». Он вдруг понял, что ничто и никогда не образовывалось само. Все образовывали взрослые люди и взрослые вампиры, чтобы он, Левмир, получил тот мир, в который можно верить. Мир, в котором знаешь, когда и что нужно делать. И вот сложилась страшная ситуация, когда взрослые сами не знают, что делать дальше.
Арека позвала «к столу», и отец хлопнул Левмира по плечу:
— Не вешай нос! Мало ли, что Река принесет нам завтра? Пойдем ужинать.
Глотая у костра обжигающие кусочки жареной рыбы, Левмир немного повеселел. Окинул взглядом улов, мысленно разделил на две части. Маме тоже достанется, а ведь еще вся ночь впереди! Левмир сосредоточился на мысли как следует накормить мать, и твердо решил после ужина нагнать отца с Арекой. Как будто от его решимости зависела рыбья воля.
Костер догорал, и Левмир вызвался сходить за дровами. Арека, подхватив горящую ветку для света, пошла с ним. Отец отправился проверять удочки.
— Никогда раньше на рыбалку не ходила, — трещала Арека, шагая рядом с Левмиром. — Весело — до жути! А ты чего такой грустный? Не выспался? Не наелся?
— Да наелся я! — отмахнулся Левмир. — Так, думаю…
