Р. Скотт Бэккер - Слуги Темного Властелина
В каком-то смысле все, что сделал Ахкеймион, – это высказал несколько утверждений, никак между собой не снизанных; однако история, представшая перед глазами Инрау, выглядела вполне отчетливо, даже если молодой человек и не сознавал, что это за история. Из всех шрайских жрецов и Хагерне Инрау будет единственным, кто способен видеть шире, единственным, кто действует, исходя из интересов, которые не будут местечковыми или порожденными самообманом. Тысяча Храмов – место хорошее, но злополучное. Его следует защитить от его же собственной невинности.
– Но Консульт… – сказал Инрау, глядя на Ахкеймиона глазами загнанной лошади. – Что, если они действительно вымерли? Если я сделаю то, чего ты хочешь, Акка, и все это окажется впустую, я буду проклят!
И оглянулся через плечо, словно боясь, что его тут же на месте поразит громом.
– Инрау, вопрос не в том, действительно ли они… Ахкеймион запнулся и умолк, увидев перепуганное лицо молодого жреца.
– В чем дело?
– Они меня увидели.
Он судорожно сглотнул.
– Шрайские рыцари, что позади меня… слева от тебя.
Ахкеймион видел, как эти рыцари вошли сюда вскоре после его прихода, но не обращал на них особого внимания: только удостоверился, что они – не из Немногих. Да и зачем? В подобных обстоятельствах бросаться в глаза – скорее преимущество. Внимание привлекают те, кто прячется и таится, а не те, кто ведет себя шумно.
Он рискнул кинуть взгляд в ту сторону, где, озаренные светом ламп, сидели трое рыцарей. Один, приземистый, с густыми курчавыми волосами, еще не снял кольчуги, но двое других были облачены в белое с золотой каймой одеяние Тысячи Храмов, почти такое же, как у Инрау, только одеяния рыцарей представляли собой странную помесь военной формы и рясы жреца. Тот, что в кольчуге, что-то рисовал в воздухе куриной костью и взахлеб рассказывал о чем-то – то ли о бабе, то ли о битве – своему товарищу напротив. Лицо человека, сидевшего между ними, отличалось ленивой надменностью, свойственной высшей касте. Он встретился глазами с Ахкеймионом и кивнул.
Не сказав ни слова своим спутникам, рыцарь встал и принялся пробираться к их столу.
– Один из них идет сюда, – сказал Ахкеймион, наливая себе еще чашу вина. – Бойся или будь спокоен, как хочешь, но предоставь говорить мне. Понял?
Молчаливый кивок.
Шрайский рыцарь стремительно лавировал между столов и посетителей, твердо отодвигая с пути замешкавшихся пьяниц. Он был аристократически худощав, высок ростом, чисто выбрит, с коротко подстриженными черными как смоль волосами. Белизна его изысканной туники, казалось, бросала вызов любой тени, но лицо было мрачнее тучи. Когда он подошел, от него пахнуло жасмином и миррой.
Инрау поднял глаза.
– Мне показалось, что я узнаю вас, – сказал рыцарь. – Инрау, верно?
– Д-да, господин Сарцелл…
Господин Сарцелл? Имя было Ахкеймиону незнакомо, однако, судя по тому, как перепугался Инрау, это кто-то весьма высокопоставленный, отнюдь не из тех, кто обычно имеет дело с мелкими храмовыми служащими. «Рыцарь-командор…» Ахкеймион заглянул за спину Сарцеллу и обнаружил, что другие два рыцаря смотрят в их сторону. Тот, что в кольчуге, подался вперед и прошептал нечто, от чего другой расхохотался. «Это какая-то шуточка. Хочет позабавить своих приятелей».
– А это кто такой, а? – осведомился Сарцелл, оборачиваясь к Ахкеймиону. – Мне кажется, он вас беспокоит.
Ахкеймион залпом проглотил вино и, грозно нахмурившись, уставился куда-то мимо рыцаря: пьяный старикан, который не привык, чтобы его перебивали.
Этот мальчишка – сын моей сестрицы, – прохрипел ни. И он по шейку в дерьме. – Потом, как бы спохватившись, добавил: – Господин.
– Ах вот как? Это почему же? Скажи, будь любезен!
Ахкеймион пошарил по карманам, словно в поисках потерявшейся монеты, и потряс головой с напускным отвращением, по-прежнему не поднимая глаз на рыцаря.
– Да потому, что ведет себя как придурок, вот почему! Хоть он и вырядился в белое с золотом, а как был самодовольным дурнем, так и остался!
– А кто ты такой, чтобы порицать шрайского жреца, а?
– Я? Да что вы, я никто! – воскликнул Ахкеймион в притворном пьяном ужасе. – Мне до мальчишки и дела нет! Это сестрица ему велела материнский наказ передать.
– А-а, понятно. И кто же твоя сестра?
Ахкеймион пожал плечами и ухмыльнулся, мимоходом пожалев, что все зубы у него целы.
– Сестра-то моя? Моя сестра – распутная хрюшка.
Сарцелл удивленно вскинул брови.
– Хм. И кто же ты после этого?
– Я-то? Хрюшкин брат, выходит! – воскликнул Ахкеймион, наконец взглянув ему в лицо. – Неудивительно, что и парень в дерьме, а?
Сарцелл усмехнулся, но его большие карие глаза остались на удивление пустыми. Он снова обернулся к Инрау.
– Сейчас, как никогда, шрайе требуется все наше усердие, юный проповедник. Ведь вскоре он объявит цель нашей Священной войны. Уверены ли вы, что накануне столь важных событий стоит пьянствовать с шутами, пусть даже вы и связаны с ними кровными узами?
– А вам-то что? – буркнул Ахкеймион и снова потянулся за вином. – Слушай дядюшку, малый! Такие надутые самодовольные псы…
Сарцелл наотмашь ударил его по щеке тыльной стороной ладони. Голову Ахкеймиона откинуло к плечу, стул накренился, встал на две ножки и рухнул на выложенный булыжником пол.
Кабачок разразился криками и улюлюканьем.
Сарцелл пинком отшвырнул стул и склонился над Ахкеймионом с обыденным видом охотника, выслеживающего добычу. Ахкеймион судорожно заслонился руками. У него еще хватило фиглярства выдавить:
– Убива-ают!
Железная рука ухватила его за загривок и приподняла, притянув его ухо к губам Сарцелла.
– Ох, как мне хотелось бы это сделать, жирный боров! – прошипел рыцарь.
И ушел. Жесткий, корявый пол. Мельком – удаляющаяся спина рыцаря. Ахкеймион попытался подняться. Треклятые ноги! Куда они делись? Голова бессильно клонилась набок. Белая слезинка лампы сквозь бронзовый светильник, озаряющая балки и потолок, паутину и иссохших мух… Потом Инрау подскочил сзади, кряхтя, поднял Ахкеймиона на ноги и, что-то беззвучно шепча, повел его к стулу.
Усевшись, Ахкеймион отмахнулся от заботливых рук Инрау:
– Со мной все в порядке, – проскрежетал он. – Дай мне минутку. Дух перевести.
Ахкеймион глубоко вдохнул через нос, прижал ладонь к щеке, вонзил скрюченные пальцы в бороду. Инрау уселся на свое место и с тревогой наблюдал, как Ахкеймион снова наливает себе вина.
– В-вышло чуть драматичнее, чем я рассчитывал, – сказал Ахкеймион, делая вид, что все в порядке. Однако когда он расплескал вино на стол, Инрау встал и мягко отобрал у него кувшин.
