Раймонд Фейст - Слуга Империи
Появившийся в дверях Люджан сдвинул шлем на затылок:
— Госпожа, разумно ли это? Варвара на привязи не удержишь. Даже я своим скудным умом понимаю, что от него будут одни неприятности.
Мара вздернула подбородок:
— И ты туда же? Сначала Накойя прочла мне целую лекцию о коварстве демонов. Потом Аракаси заявил, что мысли варваров грязны и переменчивы, словно мутные потоки, а Кейок, которому редко изменяет здравомыслие, промолчал, что у него выражает высшую степень неодобрения.
— Ты еще забыла Джайкена, — с хитрецой подсказал Люджан.
Мара улыбнулась и едва заметно вздохнула:
— Терпеливый Джайкен — и тот побился об заклад с поваром, что мидкемийцы вскорости друг друга перережут, новые пастбища так и не будут расчищены от зарослей, а нам придется забивать телят-нидр, чтобы не разориться на зерне.
— Так недолго и по миру пойти, — продолжил за нее Люджан пронзительным голосом управляющего. Наградой ему был серебристый смех госпожи.
— Тебе палец в рот не клади. Если бы ты не умел в нужный момент меня развеселить, Люджан, я бы давно отправила тебя куда-нибудь на болота кормить мошкару. А теперь ступай. Доброй ночи.
— Приятных сновидений, госпожа.
Он осторожно задвинул за собой дверную панель, но оставил узкую щель, чтобы при малейшей опасности ворваться в покои госпожи. Мара сокрушенно покачала головой, когда Люджан занял пост в коридоре вместо того, чтобы отправиться на покой. Она могла только гадать, долго ли всеми уважаемый командир авангарда сможет нести службу как простой солдат.
Если бы об этом узнал Десио, он бы покатился со смеху.
***Айяки вцепился в рыжую шевелюру.
— Ой-ой-ой! — притворно завопил Кевин. Он поднял руки и пощекотал малыша, восседавшего у него на плечах. Наследник Акомы огласил воздух пронзительным визгом, от которого даже у бывалых солдат, сопровождающих процессию, пробежали по коже мурашки.
Из паланкина высунулась голова Мары:
— Нельзя ли потише? Одно слово — дети.
Кевин заговорщически усмехнулся и напоследок легонько ущипнул Айяки за пухлую лодыжку. Мальчуган взвизгнул еще громче и зашелся счастливым смехом.
— Уж и поиграть нельзя! — отозвался варвар. — Выходит, если Десио плетет против тебя козни, так мы все должны ходить с кислой миной? А ведь денек-то выдался на славу!
В глубине души Мара не могла не согласиться, что визит к чо-джайнам прошел без сучка без задоринки, хотя она впервые взяла с собой Кевина и Айяки. Но один из них был слишком мал, а другой — слишком неискушен, чтобы понять: если за ней прямо в улей прислали гонца, значит, на то была очень серьезная причина, ибо добрые вести никогда не бывают срочными.
Мара со вздохом задернула полог. Недавно начался сезон дождей, и от влажной жары все тело покрывалось липкой испариной. Дорога не просыхала; по обочинам ожила зелень. Казалось, воспряла и зацвела каждая былинка, напоенная долгожданными струями. От запаха цветущих лугов у Мары разболелась голова. Видимо, сказывалось и неослабное напряжение последнего месяца. Ей так и не удалось разгадать намерения Десио. Согласно донесению, полученному от осведомителей Аракаси, правитель Минванаби отправил послание Имперскому Стратегу с просьбой продлить побывку Тасайо.
Такое безобидное на первый взгляд известие не предвещало ничего хорошего. Ведь происки этого вероломного недруга едва не обернулись крушением Акомы. Мара подозревала, что военачальник срочно вызвал ее домой потому, что Тасайо как-то обнаружил свои намерения. Он был слишком умен, изворотлив и честолюбив, чтобы оставаться в тени. Если Десио плел заговор против Акомы, лучшего сообщника, чем Тасайо, не найти.
— Итак, что мы сегодня повидали интересного? — продолжил Кевин, обращаясь к Айяки.
Они сразу потянулись друг к другу — с той самой минуты, когда мальчуган стал учить рыжего исполина шнуровать цуранские сандалии, хотя и сам в этом не очень-то преуспел. Привязанность ребенка обещала рабу защиту от гнева властительницы, которая в любой миг могла припомнить, как ее душили и трясли жилистые руки. Впрочем, наблюдая за Кевином вблизи, Мара обнаружила у себя в душе нечто похожее на расположение.
— Гадкий запах! — звонко крикнул в ответ Айяки, да так, что у его матери едва не лопнули барабанные перепонки.
— Запах глазами не увидишь; хотя должен признать, дух там стоял тяжелый, хоть нос зажимай.
— А почему? — Айяки молотил кулачками по рыжему темени варвара, требуя немедленного ответа. — Скажи, почему?
Кевин схватил ребенка за лодыжки и перекувырнул в воздухе.
— Думаю, потому, что они — насекомые, то бишь жуки.
Айяки повис вниз головой, но это не мешало ему наслаждаться игрой и болтать без умолку.
— Жуки не умеют разговаривать. Они только кусаются. Няня увидит жука — и шлеп ладошкой. — Он помолчал, барахтаясь в воздухе и размахивая руками, а потом пожаловался:
— Няня и меня шлепает.
— А ты поменьше болтай, — посоветовал Кевин. — И бери пример с чо-джайнов. Они умные и сильные. Захочешь такого прихлопнуть ладошкой — от тебя только мокрое место останется.
Айяки собрался было поспорить, но вместо этого оглушительно завизжал, потому что раб подбросил его высоко вверх и поймал на вытянутые руки под неодобрительным взглядом няньки. Процессия уже стояла у господского дома. Носильщики присели на корточки, чтобы госпожа смогла выйти из паланкина. Солдаты вытянулись во фрунт, Люджан подал властительнице руку, а в дверях уже дожидался Джайкен, согнувшийся в почтительном поклоне.
— Аракаси и Кейок ожидают у тебя в кабинете, госпожа.
Мара рассеянно кивнула: вопли Айяки мешали ей сосредоточиться. Она подозвала слугу, который нес образцы новых шелков.
— Иди за мной. — Мгновение помедлив, Мара бросила взгляд на Кевина. — И ты тоже.
Мидкемиец едва удержался от вопроса, зачем понадобилось его присутствие. С того дня, как его включили в свиту властительницы, он познакомился почти со всеми советниками, но еще не встречал мастера тайного знания. Мара всегда беседовала с ним наедине, отослав камердинера прочь с каким-нибудь пустяковым поручением. Кевин пока не знал, почему она вдруг решила изменить этому правилу, но полагал, что причина была достаточно веской, если не сказать большего. Неотлучно находясь при госпоже, он понял, что ее терзают мучительные страхи и сомнения, которые легко могли бы сломить менее стойкий дух. Кевина по-прежнему бесило, что его держат за говорящего комнатного щенка, однако он поневоле оценил железную волю хозяйки. Мара, несмотря на молодость и принадлежность к слабому полу, открылась ему как властная правительница, незаурядная личность, достойная противница.
