Антон Орлов - Искатели прошлого
Почему они, все четверо, до сих пор сидят в гамаках, вместо того чтобы бежать к машине?
— Идемте!
— Ночью тут все равно не проедешь, — буркнул Ругве. — Береговая стычка. Там две бетонных стены с орудиями. Зря мы налоги платим, чтобы нас охраняли?
— Визжали не за стенами. Ближе.
— Почем ты взял? У тебя, что ли, измерительный прибор под черепушкой?
Залман растерялся, не зная, как передать свои ощущения, и тут загрохотал армейский набат, перекрывая все остальные звуки. Это означало: "Спасайся, кто может!", а почему — Залман, как назло, не мог припомнить.
— Прорыв! — побелев, ахнула Руфира. — Спаси нас, Господи!
Наконец-то они засуетились и полезли из гамаков.
— Две стены понастроили, а получается сплошная срань! — цедил Ругве, нашаривая что-то в потемках на полу. — Где мои штаны?!
— Па, главное — пистолет! — крикнул его сын, приплясывая от нетерпения. — Ты же ополченец запаса, где твой пистолет?
Выражение лица у него было испуганное, возбужденное и восторженное.
Ханелина с Руфиной охали и натыкались друг на друга, пытаясь собрать какие-то пожитки.
Залман выскочил во двор и завел машину. Фары включать не стал, чтобы снизу не заметили раньше времени, что на горе кто-то есть.
На стенах по-прежнему сияли прожектора, в их свете метались маленькие фигурки. Болото напоминало кипящую кашу, охваченную мертвенно-голубым мерцанием. Временами оно вскипало особенно яростно, и тогда из него что-то выплескивалось — на одном и том же участке, там как будто плети гигантского ползучего растения перехлестнулись через стену, а потом через вторую стену, и эти побеги шевелились, тянулись, хватали людей, которые, подбегая, что-то бросали и тут же отскакивали назад. Зрение у Залмана было достаточно острым, а полная луна и разгулявшееся люминесцирующее болото позволяли рассмотреть, что происходит. О прорывах из Гиблой зоны регулярно писали в газетах и говорили. Вот, значит, как это выглядит…
Из домика вывалилось остальное общество, и Залман сел за руль.
— Пусти меня! — Ругве взмахнул пистолетом. — Ты псих, твою мать, а я водитель трамвая!
Будто бы подчинившись, Залман вылез наружу, внезапным движением перехватил правую руку Ругве, отобрал пистолет и сунул в карман. Хорошо, теперь он вооружен и сможет защитить себя и этих людей.
— Садитесь скорее, — попросил он, снова занимая водительское место. — Поедем.
Ругве не сдался, попытался вытащить его из машины. Он был грузный и сильный, но неуклюжий. Оттолкнув его, Залман захлопнул дверцу, тогда он обежал автомобиль и забрался с другой стороны. Остальные уже устроились на заднем сиденье, так что Залман сразу же включил фары и рванул с места.
— Псих! — больно пихнув его локтем в бок, прорычал Ругве. — Пусти меня за руль!
Машину чуть не занесло, это было плохо. Залман, не глядя, нанес короткий удар, и Ругве обмяк.
В свете фар мелькали застывшие складки и трещины дороги — все это пыльное, лунно-серое, почти нереальное. Автомобиль трясло.
— Разобьемся же, разобьемся… — вскрикивала позади Руфина.
— Он раньше работал в Трансматериковой! — истово, словно молитву, произнесла Ханелина. — Он нас вывезет…
После этого Руфина замолчала, а ее сын, наоборот, ожил и начал время от времени подавать реплики:
— Ух ты, круто! Классная езда!
Машина мчалась по темной дороге, и это было не страшно: все вокруг неподвижное, каким оно и должно быть. Страшное промелькнуло на последнем отрезке серпантина, около полуразвалившегося кирпичного домика с круглой башенкой вместо второго этажа. Вчера, когда проезжали мимо, возле домика стоял ярко раскрашенный микроавтобус, в каких катаются иноземные туристы, и рядом большая палатка. Все это и сейчас там было. Фары автобуса озаряли копошившуюся группу людей… Нет, не людей, иных существ.
Несколько женщин — грациозно-гибкие, узкобедрые, длинноногие. Казалось, они одеты в облегающие бархатные трико, и на лица натянуты маски из той же ткани. На самом деле это была не одежда, а шерсть, покрывающая их тела. На запястьях сверкали браслеты, серебрились в лунном свете кольчужные безрукавки, к поясам были прицеплены изогнутые мечи, кожаные штаны заправлены в шнурованные сапоги-мокасины.
Они обступили что-то, распростертое на земле, все еще шевелящееся, и, время от времени наклоняясь, отрывали куски когтистыми серыми руками. Глаза горят, рты измазаны кровью. Когда появился автомобиль, они встрепенулись, оскалили клыки. В капот ударил то ли дротик, то ли камень.
Залман не стал тормозить. Вмешиваться бесполезно, здесь уже никому не поможешь, а тех, кто сидит в машине, еще можно спасти.
— Ух ты, кесу кого-то жрут! — с глуповатым восторгом выпалил мальчишка.
— Господи, я и не поняла сначала, что они делают… — пролепетала Руфина. — Господи…
Шоссе, связывающее береговые укрепления с внутренними областями Танхалы, находилось в хорошем состоянии, военные за ним следили. Мчаться по нему в глубь полуострова, пока не кончится бензин, и поменьше смотреть по сторонам — на эти насмешливо подмигивающие бледные огоньки, догоняющие машину, и на студенистые лужицы голубоватого трупного свечения, растекшиеся по земле за обочинами, и на скользящие там, в темноте, мощные ползучие побеги, и на роящихся в воздухе медузников — целые стаи полупрозрачных куполов с пучками мохнатых черно-белых щупалец…
Ругве начал подавать признаки жизни.
— Следующая — Парковая, — пробубнил он, вяло толкнув Залмана влажной толстой рукой. — Пока двери не закроются, не поеду. Трамвай не задница, все не поместятся.
Слева от дороги начала сгущаться и набухать, двигаясь вровень с машиной, какая-то тень. Не разобрать, что это такое. Оно словно играло в догонялки — то забежит вперед, то отстанет, чтобы потом снова обогнать объект преследования.
А впереди на шоссе что-то лежит… Опрокинутый автомобиль, оплетенный протянувшимися из темноты побегами. Когда проносились мимо, Залман расслышал скрежет сминаемого металла.
Тень, которая гналась за машиной, оформилось в нечто более-менее определенное, но трудноописуемое. То ли восемь, то ли десять конечностей. Странно перекрученное продолговатое тело настолько невероятной топологии, что при попытке его рассмотреть возникает резь в глазах, а мозг работает с бешеной перегрузкой и в то же время вхолостую, как колеса на льду. Залман и не смотрел на это, разве что краем глаза. Ловушка.
Впереди словно змеи переползают через дорогу… Это болотные побеги сплетаются в преграду, чтобы поймать машину. Игра окончена.
