Павел Корнев - Экзорцист
– Полсотни, может, пять дюжин… – простонал крысеныш, и кровь, стекавшая по лицу из разбитого носа, пятнала белоснежный воротник сорочки. – Не больше!
– Получал сколько? – даже не обернулся на мой полувздох, полувсхлип Пратт.
– По сотне за оставшихся, за вернувшихся – по три.
– Возили куда? Норвейм, Ланс, Драгарн?
– Не знаю…
– Куда?! – озверевший Джек двинул кулаком тюремщику по уху. – Убью!
– В Ла-а-анс, – всхлипнул тот. – Там отшельник…
– А братья-экзекуторы, они в деле?
– Не знаю…
Я закрыл глаза. Меня все это теперь совершенно не интересовало. Меня уже вообще ничего не интересовало. Абсолютно.
Только сейчас, немного придя в себя, я понял, что натворил. Понял, на что себя обрек. И мне стало страшно.
Когда человек теряет зрение или слух – это можно пережить. Когда человек теряет часть себя – гораздо хуже. Но тоже не смертельно. А вот собственноручно вырванный и выброшенный на помойку талант – это будет жечь всю оставшуюся жизнь. Да и можно ли назвать подобное существование жизнью?
Теперь мне стали прекрасно понятны устремления экзекуторов. Стоит только ощутить в себе отголосок силы, запретного знания, нечеловеческого могущества – и уже невозможно остановиться. Именно поэтому умирали на дыбах и горели на кострах бесноватые, отдавая частицы своего таланта неодаренным, но умным, хитрым и практичным палачам. Делая их сильнее и могущественней. Давая им смысл жизни – ибо все остальное только тлен и прах.
А я сам – пусть спасая жизнь, но все же сам! – отрекся от таланта. Таланта, позволявшего видеть и ощущать недоступное простым людям. Таланта, который никогда больше не загорится во мне подобно маленькому солнцу. И который я не смог оценить по достоинству, пока не потерял.
Я обменял его на собственную жизнь.
Но был ли равноценным обмен?
Впрочем…
Да какая теперь, собственно, разница?
Накладывать на себя руки я точно не собираюсь.
И вообще, если уж на то пошло – раз люди бывают одержимы бесами, кто сказал, что невозможна обратная ситуация?
Действительно – кто?..
