Виталий Бодров - Охотник
Рив смотрит на меня, одобрительно хмыкает. Достает другой бокал, наполняет водой, лениво отпивает. В глазах – веселые искорки, не иначе шкоду какую задумал. У него это запросто, тоже мне светлейший князь. Если все правители такие, удивляюсь, как этот мир до сих пор стоит.
– Помнится, кто-то зарекался в Руину ходить, – говорит.
Нет, ну не язва, а? Мало ли кто чего в сердцах брякнет! Особенно от смерти не без труда увернувшись.
– Это у тебя память шалит, – нагло заявляю, потянувшись к подносу с булками.
Сдоба эта тоже необычна, не портится, не черствеет, и с одного куска чуть ли не целый день сытым себя чувствуешь. Такие обычно путникам в дорогу дают, очень удобный припас, места занимает немного, а пользы от него – целая телега. Эльфы эти булки кексами зовут.
Рив ухмыляется, пропуская подначку мимо ушей.
– Звелом клялся, – продолжает. – Не стыдно бога своего обманывать?
Ну клялся, и что теперь? Звел, чай, не такой дурак, чтобы данные с перепугу клятвы к исполнению требовать. А сколько раз я в Злой лес ходить зарекался? Только куда же я без него, с тоски ведь зачахну. Смешно, наверное, но именно в этом богами забытом месте человеком себя чувствую. И уж Звелу-то это прекрасно известно, охотник охотника завсегда поймет, даже если богом уродился. А вот эльф навряд ли, ушастые ведь понятия не имеют, каково это – по следу идти за добычей или же в засаде сидеть, подстерегая зверя. Да и от хищника удирать им тоже не приходилось, когда только ноги спасти могут. Травоядным хищника нипочем не понять!
– Со Звелом договоримся, – насупившись, говорю я.
Рив заливисто хохочет.
– Небось проводника попросишь? – спрашивает.
– И попрошу, – невозмутимо говорю я. – Должна же и с вас, ушастых, какая польза быть, а то ведь куда ни посмотри – сплошные убытки.
– Это какие же? – интересуется брат.
– А штаны рваные? А сапоги стертые? А мозоли на ногах? – перечисляю я сплошные убытки. – Да пока до вашего Звелом забытого болота доберешься, все здоровье растеряешь. Я уже молчу о том, что по вонючей жиже чапать противно, склизко и мокро, так еще и комары донимают.
– Да, убытки серьезные, – соглашается Рив, подливая Релли воды. – И требуют непременной компенсации. Дам я тебе проводника, не волнуйся. Иначе по Сквозным Тропам и не пройти вовсе.
– Хаживал ведь уже, – напоминаю, но Рив только отмахивается.
– Это ты один хаживал. Попробуй кого с собой провести, сразу увидишь разницу.
Это мне в голову не приходило. Странно как-то, один пройти могу, а с компанией – нет. А не мутит ли мой озорной братец воду в болоте?
Разбираю фразу на части, ищу второй смысл. Эльфы напрямую не врут, но умеют так глину втереть, что сам себя обманешь. Не сказал ведь он, что с компанией не пройду, сказал – разницу почувствую. И, будьте уверены, почувствую непременно, потому что разница эта самая действительно имеется. Только зачем брату понадобилось меня вокруг дерева водить, ведь мне-то можно прямо сказать, что к чему.
Или он это не для меня говорит, а для спутников моих? Наверное, так, меня он не первый день знает, а вот в остальных сомневается и секреты Сквозных Троп раскрывать не желает.
Что ж, его право.
– Но проводника ты нам дашь? – спрашиваю.
– А куда ж я денусь, – вздыхает Рив. – Ты ж непутевый совсем, сгинешь еще по дороге, и будет твой дух мне по ночам являться и стенать горестно.
– Еще и ругаться будет неприлично, – подтверждаю я.
А что еще духу делать прикажете? Стенать да ругаться, потому как ничего другого он не умеет.
– А нельзя с нами Стража послать? – интересуется господин Излон.
Смеемся на пару с братом, маги в недоумении.
– Стражи далеко от Древа отходить не могут, – объясняет Рив, отсмеявшись. – Они ведь не совсем эльфы, так сказать.
– А кто? – любопытствует Релли.
– Одушевленные производные Священного Древа, – «понятно» объясняет брат.
Маги выпадают в осадок, пожалуй, даже для них это слишком заумно.
– Специально выращенные деревяшки, в которые поместили души погибших эльфов, – объясняю.
На лицах обоих чародеев понимание.
– Спиритически инициированные деревянные големы, – выдает господин Излон, понимающе кивает головой.
– Иначе именуемые буратинами, – добавляет Релли и довольно улыбается.
Рив возмущенно фыркает, в беседку не без труда просовывается голова и торс Стража.
– За буратину и получить можно, – басом сообщает она и вместе с торсом исчезает из поля зрения.
– Стражи – не големы, – ледяным тоном сообщает Рив. – Стражи – это эльфы, утратившие тело и получившие от Священного Древа новое, отличное от прежнего, тело.
– Красиво завернул, – одобряю я.
Рив хохочет. Эльфы долго злиться не умеют и обижаться тоже. Только вот понятие «долго» у них сильно отличается от людского. Временами. А временами – не сильно.
Господин Излон, взглядом спросив разрешения у брата, подливает себе и Релли эльфийской воды. Я перевожу взгляд на лепешку, которую верчу в руках, и решительно убираю ее в сумку. В дороге пригодится, наш-то хлеб, почитай, весь вышел. А тот, что остался, зачерствел уже и вот-вот плесенью покроется.
Рив ехидно на меня смотрит, но кинуть фразочку об объедании голодающих эльфов не рискует. Знает уже, что я молча выложу кекс на стол и ему же меня упрашивать придется, чтоб обратно взял. Потому что, в отличие от эльфов, люди способны обижаться долго. А понятие «долго» у них сильно от эльфийского отличается. Временами.
– А что вы, собственно, в Руине забыли? – невинно спрашиваю я.
Момент выбран удачно, маги в замешательстве. Соврать – Рив-то ведь уже успел выпытать если не все, то главное, вдруг да подправит? Правду сказать – видно, не очень-то хочется раньше времени планы раскрывать. Кстати, с чего бы это? Неужто их чародейства боятся, что я с полпути обратно поверну? Они ж обо мне, почитай, полдеревни расспросили, должны понимать, что Барго от своих слов не отказывается. Да такого упертого, как я, поискать еще. И не в нашей деревне, а где подале, у нас уже искали и не нашли.
– Научная экспедиция, – решается наконец господин Излон. По тому, как он косит глазом в сторону откровенно веселящегося Рива, заключаю, что правды господин не скажет. Во всяком случае всей. – Целью которой является установление причин Огненного Потопа.
Голова идет кругом. Вот так запросто – пойти и установить, отчего Потоп случился. А если он еще раз грянет в результате этих поисков? Желание расспрашивать пропадает вмиг. Если это и не вся правда, то мне и так многовато. А побольше узнаешь, так вообще умом тронешься.
– Экспедиция, значит, – без запинки выговариваю я незнакомое слово. – Я почему-то так сразу и подумал.
